Данька нетерпеливо рванул к скамейке. Согбенный алкаш-мыслитель его совершенно не волновал. Мальчишка со всего маху грохнул по скамейке съехавшим с плеч рюкзаком. Алкаш вздрогнул и повернул голову к нам. Я заранее напряглась, готовая немедленно броситься на помощь Даньке. Но тому некогда было любоваться страшными физиономиями пьяниц. Он уже аккуратней поставил рядом сетку с помидорами и дёрнул связанные лямки рюкзака.
— Я быстро!
В рюкзаке Данька копался, действуя на ощупь. Видимо, родителям и правда было некогда, так что вещи укладывал он сам и знал, где что лежит. Скоро на асфальт, рядом со скамейкой, полетели роликовые коньки, потом ещё какие-то штуковины, которые мальчишка быстро и сноровисто надел на худенькие локти и на ноги. Алкаш наблюдал за экипировкой пацана внимательно и хмуро. А рюкзак быстро опал, едва Данька сунул в него кое-как завёрнутые в пакетик летние сандалики.
Перед тем как броситься к дворовым пацанам, мальчишка вдруг остановился и встревоженно обернулся ко мне:
— А тебе нетрудно будет?.. — и кивнул на сумки.
Я усмехнулась, приподняв наполовину опустевший рюкзак.
— Эту мелочь донести до второго этажа? Гуляй!
Некоторое время я смотрела вслед ему, быстро и сильно набирающему скорость, а также взглядывала время от времени на ораву, остановившуюся у последнего подъезда. Дети не собирались ехать сразу кататься, хотя до сих пор они разворачивались у подъезда сразу. Совершенно очевидно, они ждали Даньку.
Я скрестила пальцы, чтобы его знакомство с ребятами прошло тихо-мирно.
А потом, вспомнив личное детство, решила, что буду поглядывать на улицу с лоджии, а сейчас Даньку лучше не смущать излишне внимательным присмотром. Повернулась к скамейке забрать рюкзак и помидоры — и оторопела.
Алкаш уже не сидел, а стоял рядом, держа Данькин груз.
Ух ты… Ну и дядька. Тяжёлый такой, высоченный. И рожа страшная. С перепою, видимо, одутловатая, да ещё щетиной заросшая. А щетине той чуть не неделя. Уже намёк на чёрную бороду и на усы появился.
От неожиданности испугаться забыла. А этот кивнул:
— Я тоже на втором. Помогу. — И протянул руку за сумку с огурцами.
А я машинально сумку и отдала. Удивляясь себе и этому небритому чуду — образец галантности, блин! — я встала у подъездной двери и прислонила ключ к кругляшу домофона. За те секунды, пока домофон пел, открывая дверь, я передумала тысячи обоснований, почему не испугалась алкаша, пока не дошло: он сказал, что тоже со второго этажа. Значит, соседи справа — это не молодая пара? Значит, это он включает грохочущую в ночи музыку?.. Наверное, теряет ощущение времени, пьяный-то. Вот и врубает по ночам на всю мощь. И — да. Силушка сказал, что бояться алкаша не стоит. И бутылки у скамейки не было, чего я боялась.
Ну ладно, вошли мы в подъезд — меня он пропустил вперёд. А дальше? Я-то привыкла по лестницам подниматься. Чего две-то не пройти? А вдруг он привык на второй подниматься на лифте?
Пока думала, ноги машинально понесли к лестницам. Ничего, промолчал и поднялся следом за мной. Я быстро открыла дверь и сразу отошла в сторону, отодвигая дверь, чтобы он мог войти спокойно: при его величине — так мне показалось — ему, возможно, неудобно входить так, как это делаю я. Я обычно прошмыгиваю в небольшую щель. Он почему-то помедлил и вошёл.
А я, только закрыв за ним дверь, вдруг сообразила: а как потом его выставлять? Сказать: «Спасибо и до свидания?»
Язык мой — друг и враг.
— Поставьте здесь сумки. — А следом за этой, мягко выраженной командой сработала память. Мамины слова прозвучали так, будто она стояла рядом: «Зашёл к тебе человек по любому поводу — чаю не забудь предложить!» — Хотите чаю? — Умчавшись на кухню, быстро поставила чайник на плиту и уже оттуда сказала: — Проходите! У меня пироги утренние к чаю есть. Наверное, не откажетесь попробовать? Честное слово: мама говорит, они у меня неплохо получаются! Вы какие любите — с луком-яйцом или капустные? Могу предложить и тех, и этих. Садитесь же!
Пока я болтала, он немного помедлил, а потом сбросил ботинки и вошёл в кухню. Постоял у стола, как-то скептически приподняв уголок губ, отчего мне стало смешно: он стал похож на медвежонка из «Ёжика в тумане»! Подавив улыбку, я собственноручно выдвинула для него из-под стола табуретку и напомнила:
— Садитесь. Вы какой чай любите? Горячий? Вот на всякий случай кувшин с холодной водой. Если что — разбавите.
Он наконец сел — в тени от занавесок с лоджии, и в этом полумраке, спрятавшем мелкие черты его лица, почудилось в нём что-то усталое. Чтобы не смущать и его, и себя, быстро пододвинула ему чашку с чаем, выставила на стол сахарницу, ложечки и открыла полотенце, под которым пряталось блюдо с нарезанными пирогами. Тесто я ставила ещё вчера вечером, а пекли мы с Силушкой сегодня рано утром.