Замигал свет, и у меня чуть сердце не остановилось, но он не погас. Пока что.
— Эти ублюдки что-то вытворили с проводкой, — выдохнул Перри.
Мы вывалились из лифта, и тут же из-за угла по лестнице выкатился ревущий комок. Сколько их там было? Неизвестно.
Вот тут-то свет и погас. По крайней мере, трое из нас видели в темноте, и нам пришлось полагаться на них. Если бы не форс-мажор, такое и представить трудно. Но можно.
— Куда, Перри? — спросил Лассе. В темноте глаза его сияли, как огоньки святого Эльма.
— Там должны быть открытые двери! Если мы спрячемся там, их не выбить.
Тут они снова на нас навалились. Что-то треснуло меня в спину, потащило вперед, я услышал вопль: «Лассе!!!», потом Перри крикнул: «Внутрь!» и хлопок двери.
КИРА
И тишина. Полная тишина. Здесь были звуконепроницаемые стены, но об этом я вспомнила потом. А поначалу я подумала, что умерла. Такова, должно быть, смерть — темнота и тишина.
— Кира? — позвал меня Джош.
Он нащупал меня, вцепился в руку. Другие вели себя тихо, и внезапно я подумала, что мы в закрытом помещении с двумя вампирами и оборотнем, которых едва знаем. И кто-то из них, возможно, голоден.
— Е…нуться… — сказала Беати в темноте.
Потом свет мигнул — раз, другой. И стал постепенно разгораться. Одна из ламп дневного света перегорела, но вторая осветила бункер вполне сносно.
Беати уже приняла человеческий облик и сидела у стены, привалившись на нее. Голая и окровавленная, будто только что родилась.
— Что это было? — спросила она. Зак изогнулся, пытаясь рассмотреть уже почти зажившие длинные царапины на спине.
— А х. его з., детка. Но болит как черт-те что.
Лассе снял пиджак и кинул ей. Беати сгребла его, даже не поблагодарив, хотя он, должно быть, стоил немерено. В любом случае, его уже не спасти никакой химчистке.
— Где мы? — спросил Лассе.
Я огляделась.
— Помещения для буйных. По крайней мере, до семи утра мы в безопасности.
— А что в семь утра?
— Дверь автоматически откроется. Ты беспокоишься об Эли?
Он едва улыбнулся.
— Да нет. Он может за себя постоять.
Это я заметила.
Зак обошел меня, пристально разглядывая. Так пристально, что это становилось неприятно.
— У меня что, три глаза? — спросила я резко и сама слегка испугалась. Мне совершенно не нужны были неприятности в этой и без того напряженной ситуации, а Зак выглядел так, будто в любую минуту готов эти неприятности обеспечить.
Но он не среагировал на мою грубость.
— Так это, значит, ты… Подружка доктора. Ради которой он отказался от такой редкости, как кровь сфинкса. Это было бесподобно…
— О чем речь? — Я посмотрела на Джоша, но он только махнул рукой.
— Да ничего. Не обращай внимания.
Но тут Зак потерял ко мне интерес и вернулся в угол к Беати. Она потянулась и начала зализывать его раны, слизывать кровь с тела быстрыми движениями языка, причмокивая, будто над леденцом. Потом раскинулась на пиджаке и позволила Заку делать то же самое. Я отвернулась от них.
Лассе стоял около стены и рассматривал ее так, будто хотел просмотреть насквозь.
— Я думаю, они спрятались, как и мы, — сказала я, отчего-то испытывая желание сказать это. Хотя Лассе не выглядел обеспокоенным.
Он повернулся ко мне, чтобы ответить, и тут зазвенел мой телефон.
Я схватила его чуть ли не обеими руками.
Перри было едва слышно. Я уловила что-то вроде «…заперты…».
— Вы живы?! Мы с Джошем в первом бункере! Мы все здесь! Перри?
Тут Перри пропал. Не знаю, что тому виной — телефоны или стены, но… Не знаю, как объяснить. Воздух был какой-то тяжелый, как грозовой, и будто поглощал сигнал.
— Вроде с ними все в порядке, — сказала я. — наверное, тоже нашли убежище.
Лассе кивнул и снова уставился в стену.
В это время Джош отошел к дверям с моим телефоном и начал делать вид, что очень им занят. Ситуация его напрягала так явно, как если бы он только об этом и говорил.
Зак явно не насытился кровью с тела Беати и теперь присосался к ее запястью, запустив руку ей между ног. Она закатила глаза и повизгивала от удовольствия. Все это выглядело так, будто они прямо сейчас займутся сексом, и наше присутствие их нисколько не смутит. Но через секунду Зак оторвался от своего увлекательного занятия, поднялся и прошелся по комнате. Стараниями Беати он был уже абсолютно чистым. Оба его соска были проколоты, а над низким вырезом джинсов виднелась тату в виде кошачьей фигурки.
— Скучно, ребята… Кстати, мы можем помочь убить ночь еще кому-нибудь. Скрасить, так сказать, времяпрепровождение. — Он подошел к Джошу, изображая приятную улыбочку. Мне она приятной не показалась, как и Джошу. — Прости, Кира, ты милашка, но тебя не зовем… раз доктор сказал нет — значит, нет.
Зак зашел ему за спину, и тот едва подавил желание не обернуться за ним. Я видела, как Зак проводит руками по его плечам, не прикасаясь, но тот все равно как-то это почувствовал и обернулся. Тут Зак поймал его за руку. Джош попытался ее выдернуть, но он так переплел пальцы, что с ходу не вырвешься. Потом Зак медленно лизнул его кисть — тыльную сторону.
В глазах Джоша было страха и злости поровну. Потом страха стало чуть больше.
— Оставь его в покое, — сказала я.
— Что-то я не слышу это от него.
Джош молчал — не знаю почему.
— Нельзя же так, детка, — тон Зака сквозь ленцу расцветал интересом. — Ведь не всегда друзья будут рядом, когда-то тебе придется устраивать жизнь самостоятельно… Ты ведь слушал «Генри Ли», когда мы вошли? — добавил он вдруг безо всякого перехода. По крайней мере, мне казалось, что без всякого.
— Ну? — отозвался наконец Джош. Он сделал еще одну попытку освободить руку — и снова тщетно.
— Я обожаю эту песню. «Ла-ла-ла-ла-ла… ла-ла-ла-ла-ли, пти-ца кру-жит-ся над Генри Ли…» — У него оказался неожиданно мелодичный голос с такими точными нотками Пи-Джей Харви, что по спине мороз. — Знаешь, а я ведь знаком с тем, кому посвящена эта славная история. Он сам мне ее рассказал, хочешь послушать?
— Нет, — сказали мы с Джошем хором, но это был лишь формальный вопрос.
— Отлично. — Зак не сводил с Джоша глаз, будто никого больше здесь и не было. — Помнишь, как по тексту? «Приди, приди, милый Генри Ли, И ночью меня согрей — Никто, хоть пройди До края земли, Не любит тебя сильней…» — Он приблизился, не расцепляя рук, будто в танце. — А Генри Ли отвечает: ни хрена подобного, потрахались и хватит, ждет меня любимая в далекой стране. Тогда девушка наклонилась к нему, чтобы поцеловать в последний раз, — и воткнула нож ему в живот… Эта часть мне нравится больше всего — как ее братья бросают его в колодец подыхать медленной и мучительной смертью… О том, что случилось после, песня, увы, умалчивает — Генри Ли суждено было истечь кровью в грязной воде, если бы запах этой крови не привлек одного охотника, случайно проходившего мимо. И с того момента жизнь Генри Ли изменилась чудесным образом. Что же вскоре случилось с девушкой, ее братьями и всей ее деревней, тоже в песне не поется — и тоже жаль…
— И в чем мораль? — спросила Беати равнодушно.
— А мораль в том, миленький, — Зак по-прежнему смотрел на Джоша, — что твоя жизнь может круто измениться в любой момент, когда ты меньше всего ждешь. Не забывай об этом никогда.
Внезапно он выпустил его руку и даже подтолкнул ко мне.
— Ладно, птенчик, иди к мамочке. Подрастешь — доиграем.
Он вернулся к Беати и упал спиной прямо на нее, плавно, как падает шелковый шарф. Полулежа, она поймала его вытянутыми руками и мягко опустила на себя, будто он ничего не весил. Он поцеловал ее в шею, и она довольно замурлыкала.