– Рома, с боями будешь прорываться ты, у тебя ксива есть, а разговаривать с Аллой буду я, ладно?
– Конечно, Анастасия Павловна, – безропотно согласился Дзюба.
Когда им удалось наконец добраться до собственно съемочной площадки, выяснилось, что Алла Владимировна «на гриме»: запланированные на сегодня сцены, относящиеся к одной серии, уже отсняли, теперь предстояло снимать то, что будет происходить в другой серии, и актриса должна выглядеть по-другому. Пришлось ждать.
Увидев Настю, Томашкевич приветливо помахала ей рукой:
– Пришли посмотреть, как снимают сериалы? – Она выглядела собранной, деловитой и ничуть не уставшей.
«Ужасная профессия, – подумала Настя, глядя на актрису. – Час ночи, впереди еще два часа съемок, с точки зрения физиологии – самое неподходящее время для активной деятельности. Работа в ночное время всегда считалась вредной для здоровья, за ночные смены платили больше, даже если это было просто тупое отсиживание для галочки, без особой нагрузки. А тут не отсидишься. Как они выдерживают?»
– Алла Владимировна, я хотела спросить у вас: что изображено на тех картинах, которые висят у вас дома? – спросила Настя, решив не тратить время на реверансы.
В глазах актрисы мелькнуло напряжение и словно бы неудовольствие.
– Это просто рисунки, я же вам сказала.
– Но они ведь должны что-то обозначать, символизировать, – настойчиво говорила Настя. – И я спрашиваю вас: что они обозначают?
– Ровным счетом ничего, – Томашкевич отвечала спокойным голосом, но Настя отчетливо слышала проступающую растерянность, смешанную со злостью.
– Алла Владимировна, кто автор этих картин?
– Вы уже спрашивали. И я вам ответила: я не знаю. Какой-то художник.
– Какой? У него есть имя?
– Имя? Есть, наверное… Я не помню. Какое-то простое. Я не понимаю, при чем тут картины и какой-то художник! Вы приходили ко мне домой, говорили про убийство Женечкиного тренера, и это я хотя бы могла понять! – Злость звучала все отчетливее, и Настя Каменская уже не сомневалась в том, что они на правильном пути. – Какое отношение к тренеру имеют эти картины?!
– Не сердитесь, Алла Владимировна, – примирительно произнесла Настя. – На этих картинах изображены фигуры выдающегося фигуриста Панина-Коломенкина. И именно ваш сын был одним из немногих, если вообще не единственным, кто сумел повторить их. Вы не можете этого не знать. Так кто автор? Как имя этого художника?
Томашкевич, казалось, немного успокоилась, во всяком случае, голос ее звучал глуше и мягче.
– Но я действительно не знаю.
– Хорошо, откуда у вас берутся эти картины? Ведь не с неба же они падают, правда? Вы их где-то находите, покупаете…
– Нет! – почти выкрикнула актриса, тут же снова взяла себя в руки и заговорила тише: – Я их не нахожу и не покупаю. Мне их привозят.
– Кто привозит?
– Одна моя знакомая.
– Алла Владимировна, вас в любой момент могут позвать на площадку, – с укором сказала Настя, – а вы тянете время, вероятно, в надежде, что я не успею задать все свои вопросы. Давайте закончим этот детский сад. Кто привозит картины?
– Ну… Оля привозит.
Опять двадцать пять! Ну неужели взрослый человек, немолодой, за пятьдесят уже, продолжает надеяться, что все как-нибудь обойдется, рассосется и полиция уйдет, не получив нужных ответов? Конечно, Анастасия Каменская – далеко не полиция, Алла прекрасно знает, что она всего лишь частный детектив, существо бесправное и ни для кого не опасное. Но вот же рядом стоит старший лейтенант Дзюба, настоящий полицейский с настоящим удостоверением, которое Алле Томашкевич, конечно же, показали. Так на что она рассчитывает? На авось? Или на глупость собеседников?
– Какая Оля? – терпеливо спросила Настя. – Фамилия у нее есть? Год рождения? Адрес? Номер телефона?
– Виторт. Ольга Виторт, – выдавила Томашкевич крайне неохотно. – Год рождения точно не знаю, ей чуть больше тридцати, по-моему. Адреса тоже не знаю, я никогда не была у нее дома.
– А телефон?
– Я не помню наизусть, он в мобильник забит.
– Посмотрите, пожалуйста, – настойчиво попросила Настя. – Окажите нам любезность.
– У меня нет с собой телефона, вы же видите, я одета для съемки.
– Хорошо, – согласилась Настя. – Нет – так нет. Спасибо, Алла Владимировна. Если что – я еще раз к вам наведаюсь. – Она помолчала, потом хитро улыбнулась и добавила: – Или не я. И это будет хуже для вас.