Пушечные выстрелы посдували перед машинами крыс, пулеметы прорех понаделали, гранаты крысиное мясо с землей поперемешали — и тут военные действия перешли, как говорят стратеги, на территорию агрессора. Крысы во множестве стали влезать на колеса, запрыгивать в открытые люки, подниматься по обмундированию спрыгнувших на землю стрелков. Уставная позиция автоматчика, присевшего на одно колено и ведущего прицельный огонь с упора, для крыс оказалась находкой.
В общем, людей захлестнула волна серой пищащей массы. Не успели позадраиться и экипажи бронемашин. Скоро стрельба прекратилась: бой перешел в рукопашную фазу. Но и она не долго длилась… Видеокамеры поработали еще немного, а потом кабели питания лишились изоляции, и наступила полная тьма.
Длился этот фильм минут пять. Само же крысиное нашествие — от момента появления на экране первых волн серой массы и до момента выключения записи длилось, если судить по цифрам электронного отсчета времени, чуть менее получаса. Пятьдесят семь человек, из которых шестеро — сверхбыстрые диэльцы, и тринадцать единиц техники оказались уничтожены ничтожными крысами. Которых на этой планете, по убеждению некоторых ученых, сотни миллионов…
Командир прогнал врезавшуюся в память картину, бросил взгляд на высотометр: десять километров, почти ровно. Они, эти мелкие грызуны, и на севере мешают не на шутку: все, что не металл и не стекло, сгрызается и портится. Сколько с летной техникой мучились, пока не сумели огородить все пространство аэродрома мелкой сеткой, заглубленной в землю на два почти метра? Ночи не проходило, чтоб один-два самолета не оседали на испорченных шинах, чтоб не выходила из строя гидравлика и кабели, чтоб пилотские ложементы не оказывались изжеванными и продырявленными.
Теперь, слава богу, стало полегче… Правда, один патрульный, обходивший территорию аэродрома, рассказывал, что в бинокль видел странное: будто полярная сова, птица крупная, перенесла в клюве через сетчатую изгородь какого-то грызуна. Причем не одну крысу, а сразу нескольких: она несла палочку, веточку растения какого-то, а на этой-то веточке висели, вцепившись и скрючившись, несколько зверьков. Птица пролетела над забором, несколько снизилась, и бросила ношу. Скорее всего, уронила собственный обед, смеялись бойцы.
Командир тогда сел в машину, посадил рядом наблюдательного бойца и поехал с ним на осмотр места данного события. Естественно, ни грызунов, ни палочки найти не удалось. Да и какие палочки вдоль взлетно-посадочной полосы? Даже обтекаемые тяжелые голыши сдувает к чертовой матери, когда взлетает многотонный самолет.
И потом, никаких следов пребывания крыс на территории части уже давно не обнаруживается. Пищеблок — первый индикатор их присутствия. И в кухне, и в столовой, и вокруг расставлены самые остроумные ловушки, приманкой в которых служат и кусочки мяса, и рыба, и сыр. Уже несколько месяцев — ни одного грызуна! Так что или солдат выдумывает, или сова действительно потеряла обед, но когда человек ушел — отыскала и унесла. Или съела.
Командир вздохнул, покачал головой и бросил взгляд в зеркало. Ведомый шел как привязанный. Где-то впереди, в туманной дымке облаков, прячется этот остров. Скоро они пойдут на снижение, сделают облет, уточнят пути захода на цель. На следующем круге отстреляются — и бегом назад. Завтра-послезавтра космическая съемка покажет, каковы итоги. Если визуально птичьи колонии еще будут определяться, возможно, последует боевое задание тяжелым бомбардировщикам. Ну, это уже вне сферы его влияния. Могли бы, конечно, и сразу остров разбомбить. Но берегут планетку, хотят сохранить материнскую землю для далеких потомков. Молодцы, что сказать. Возможно, они и правы. Так и нужно… Не вечно ж им тут с каждым зверем воевать. Когда-то ж они кончатся, эти звери!
— Командир! — прохрипел в наушниках сдавленный долгим молчанием голос ведомого. — Прямо по курсу вижу цель! Локатор не определяет. Расстояние пять тысяч. Прошу изменения курса.
Летчик бросил взгляд на экран локатора. Метка ведомого светится оранжевым ромбиком сзади. Впереди горизонт чист. Окинул взглядом датчики. Молчат. Всмотрелся в фонарь. Ничего!
— Повторите, лейтенант! Лейтенант! Отвечайте!
Командир посмотрел в зеркальце, прикрепленное к силовому элементу фонаря. Ведомый летит немного выше, чтоб не попадать в струю выхлопных газов, и зеркало укреплено так, чтобы виден он был постоянно. Сейчас в зеркальном отражении светилось только фиолетовое небо. Второй, ведомой машины, не наблюдалось.