— Вы оба, — продолжил Малахиэль, обращаясь к Диме и Оле, — переводитесь из людей в ангелы, и направляетесь на обучение к Хамдиэлю и Ксору. По завершении обучения вы оба будете направлены на родную вам Землю. На Земле вам вменяется в обязанность создание разумного общества на базе современного вам животного мира.
— Димка! — шепнула на ухо Оля. — У нас опять будут тела! Понимаешь?
— То есть вы нас отправляете в прошлое? — удивился Дима.
— Ну, да, — подтвердил Малахиэль. — В вашем распоряжении будет планета, люди с которой исчезли — перешли в будущее, а животные — остались.
— Вот это да-а… — протянул Дима. — Что ж мы с ними делать будем?
— Разберетесь как-нибудь, — улыбнулся Малахиэль. — Тем более что вас ждет большое осложнение: Ксору и Хамдиэлю мы поручаем создать несколько агрессивных миров в другой галактике и взять приступом планету. Отстоите — молодцы. Не получится — что ж…
Часть вторая: ЭКСПЕРИМЕНТ
Школа ангелов
— Да, Дима. Борэа и Орэс — противоборствующие силы. И мирятся они между собой вынужденно. Их слияние без смешения дало возможность появления Бога. А Бог дал начало и нам… Каждая душа, как ты помнишь — это часть Бога. Чуть большая или чуть меньшая… Конечно, чем мельче душа, тем сильнее в ней проявляется действие того либо иного начала. И тем жестче эти проявления, чем однороднее душа. Потому-то мы и вынуждены держать человеческие души в колониях, а помещая их в тела, стараемся управлять их намерениями. Так что явление Земной Канцелярии — необходимо. Взаимодействие ангелов с Книгами Судеб — непременное условие подчинения людей. Так что ты даже не надейся, что явишься смертным в полыхании молний верхом на облаке, они и поклонятся…
— А что, не поклонятся? — недоверчиво спросил Дима.
— Один раз, — ответил Ксор. — После привыкнут, и даже замечать не будут. Отдохнул? А то я уже говорить устал… Тогда пробуй снова.
Зияющая бездна влекла и тянула. Человек потоптался на месте, словно собирался допрыгнуть до полосы прибоя, плескавшегося так далеко впереди и внизу, что волны казались почти неподвижными. Он зябко поежился, примерился неизвестно к чему, сжался, легонько присел, и резко распрямившись, прыгнул. Стройное человеческое тело вытянулось в струнку. Руки раскинулись как крылья. Со стороны могло показаться, что это большая красивая птица отправилась в полет. Но птиц небо этой планеты еще не видело, а падение полетом назвать трудно. Стремительно прочертив отвесную линию на фоне черного утеса, человеческое тело врезалось в галечный пляж. Округлые камни разлетелись брызгами, и два или три из них достигли воды. Серо-черная твердь окрасилась алой кровью, совершенно чуждой для мира, в котором органика пока что присутствовала лишь в виде разрозненных молекул. Эхо удара отразилось от скал раз, и другой, и третий — и все смолкло. Только безразличный и безымянный пока океан глухо шипел, смачивая берег слабыми волнами не слишком соленой воды.
Возле тела, углубившегося в гальку, вдруг материализовался мужчина. Он с сожалением взглянул на неудачливого прыгуна, постоял секунду, а после откинулся, будто уселся в кресло, и сощурился на солнце, висевшее в легкой дымке жаркого марева. Он покоился неподвижно и расслабленно, как будто под ним стоял роскошный и удобный шезлонг. Но ни шезлонга, ни гамака, ни даже мифического ковра-самолета под человеком не было. Он висел — или лежал — просто в пустоте. На некоторой высоте над галечным берегом.
Тишина продлилась недолго. Вскоре тот, который так неловко прилетел со скалы, шевельнулся, шумно и с натугой вздохнул, приподнялся, оттолкнувшись от камней руками, и встал. Даже не встал, а вскочил. Легко и свободно, будто не было десятисекундного падения с огромной высоты, будто не было удара, раздробившего кости, превратившего в полужидкий кисель все тело, и заставившего добрую половину всей крови выплеснуться на горячие голыши. Крови на камнях тоже не осталось. О неловком приземлении напоминало лишь неровное углубление, по которому угадывалась форма человеческого тела с раскинутыми руками. Вставший критически осмотрел яму, досадливо сморщился, потер затылок и плюхнулся на невидимую лежанку рядом с другим. Так прошло несколько минут. Первым молчание нарушил прыгун.
— Не понимаю, что не так… Все, как ты велел, делаю. Строго по очереди: прыгнул, подкорректировал траекторию, вышел из тела…
— Ага… Продолжай, продолжай… Дальше…
— Дальше не успеваю… Как можно одновременно и тело придерживать, чтоб не расшиблось, и перенаправлять его полет, и кварциты твои чертовы пересчитывать?