А вот это уже не преувеличение — вы загляните в альбомчик-то, загляните.
«Этот пражский еврей Кафка… смутит и восхитит каждого, кто впервые откроет его книгу. Правда, иных многое в нем отталкивает и пугает. Меня он не перестает волновать с тех пор, как… я впервые прочитал один из его магических рассказов. Спорить об этом страстном творце… думать о нем будут и тогда, когда канет в вечность большая часть того, что составляет немецкую литературу нашего времени».
Герман Гессе«Давно я не читал ничего столь же прекрасного, умного, сбалансированного, как эта „Китайская стена". Если вы еще не прочли, вы должны сделать это немедленно…»
— Вы морщитесь? Вам надоели «презентации»? Да, реклама у нас все пропитала ложью, а понимания мало…
«В настоящее время Кафка в большой моде, и при этом, пожалуй, ни один из всех этих критических недомерков так и не понял, в чем истинное величие Кафки…»
Герман Брох— Оглядитесь, в этой кухне множество окон — и из каждого открывается свой удивительный вид. Вот взгляните: 6.6, хижина в лесу. Что «ну и что?». Да вы зайдите в нее, прислушайтесь и скажите: что за невидимый мучитель обитает в этой хижине? Заметьте, именно там, где вы находите хоть какое-то убежище. Не совсем, правда, надежное убежище, дверей нет, ни от чего не отгородиться, но все-таки. И надо же, чтобы именно в том углу, где предполагаешь лечь, оказался какой-то невидимый мучитель. Пожалуй, ведь будет мешать спать? А иной раз, наверное, и совсем не даст заснуть… Что же это за мучитель и нельзя ли как-нибудь заглушить его муки — или сделку какую-нибудь заключить… Уже? А не надует? — дверей-то нет.
А что за чудовищная лошадь выросла в записи 3.177? И откуда? Да кто его знает, что за лошадь, хотя… что-то в ней словно бы знакомое. Где-то уже появлялась такая гигантская, погодите… — у Дали! В «Искушении святого Антония» — она? Ну, может быть, и не она, но, похоже, из одного стойла, а? Такое же «подрагивающее в лихорадке жизни» животное, как в записи 5.30. И бесполезно отказываться и говорить «это не моя лошадь». Других нет. Да, в пространствах за этими окнами с вами случаются странные истории.
А вот окно в вашу альтернативную историю. Когда-то в детстве, а может быть и позднее, вы наверняка представляли себя живущим в иных мирах, в иное время. И кем вы себя представляли? Видимо, как и большинство: рыцарем, принцессой, волшебником, Длиннымчулком — выберите и поставьте крестик. Запись 8.11 дает вам еще одну, должно быть, неиспользованную вами возможность почувствовать себя в чужой шкуре. О таком переселении душ вы и не мечтали.
Сны? Да, можно сказать, все это окна, распахнутые в сон. Но, попытавшись вырваться из вязкой, липкой, тянущейся за вами пленки ужасных «чужих» сновидений, вы оказываетесь… снова у раскрытого окна 2.6. Что будет дальше — вдох полной грудью или?.. текст обрывается. Неопределенность, неясность, недосказанность; герой в каком-то бесконечно взвешенном состоянии.
Многие замечали, что у Кафки герой вообще никогда не знает, что ему делать, куда идти, к кому обратиться. И мы, читая Кафку, тоже становимся его героями. Но тут, за листом, на его кухне, наверняка завалялись какие-нибудь обрывки планов, карт, путеводных нитей. Итак, «куда ж нам плыть?» Здесь это не вопрос: в 5.23 мы в лодке «с ничтожной осадкой» безнадежно плывем вокруг мыса Доброй Надежды. Ну, рифов вы не боитесь, однако впереди-то все та же мгла туманная, не правда ли? Туман, туман за этими окнами — да и перед ними. Так что, может быть, это совсем и не окна, а двери. Но тогда за ними начинаются дороги, и они куда-то ведут. Куда же они ведут? «Подальше отсюда» — сказано в одном из маленьких рассказов (они все тут были раскиданы, но маленькие рассказы Кафки принято выносить с его кухни и подавать как отдельное блюдо). И что значит это «подальше»? Бегство, пораженчество? А вот, смотрите, в записи 4.86 словно бы уточнение: «подальше от меня». Но здесь вы, конечно, вспомните мои предположения о дверях, усмехнетесь — или, если угодно, упрямо усмехнетесь — и ответите мне словами Кафки: «Может, лучше сядешь в уголке и помолчишь?.. Где же тут дверь?.. В этой комнате ее нет». Пожалуй, и нет, но это потому, что перед выходом надо хорошо представить себе, что будет дальше. В подробностях, как в 1.19. И если так хорошо представить, увидеть остановленное поперечное сечение проплывающей мимо реки, то, может быть, и не надо будет выходить в живую жизнь, вылезать из норы?
Однако же нет, надо. И лошадь, как мы помним, готова, отправление в 5.30. Да что, в конце концов, значит «не ваша»? какую вам надо-то? Не такую норовистую? Что за капризы. Прекрасная лошадь; опять-таки, других нет, так что очень даже ваша. Сбросит? Ну, в конце концов, мир полон бывших всадников, не справившихся с управлением, чем вы лучше? Так вы едете или распрягать?
Что же это за «стоячая волна» такая: все колеблется, а движения нет. Когда наконец появится герой, который что-то свершит? В 8.17. И что же он совершает? «Он скачет в гулкой пустоте». Но если, снова вспомнив другого вечного автора, спросить: «куда?» или «что значит это наводящее ужас движение?» — будет ответ? Да, будет, но такой же странный, как в 6.7: «вперед, вперед, никаких остановок!» Что же выражают эти мотивы неначавшегося пути, ускользающей цели? Быть может, какую-то «несогласуемость» жизни — непреодолимое противоречие между человеческими устремлениями и невозможностью их осуществить. Вот вам и еще дорога, она хорошо накатана: эта дорога ведет к «Замку». А приведет? К Замку — нет. К «Замку» — да.
Ну, хорошо, скажете вы, все это очень мило, но мне что же, предлагается что-то там за него додумывать — или как я должен все это понимать? Должны? Но почему же должны, разве это обязательно? Положим, случилось мне услышать «Болеро» Равеля — что я должен в нем «понять»? Ничего не должен. (Да и что там, собственно, понимать: пятнадцать минут идут, усиливаясь звуком, повторы какой-то простенькой мелодийки, и — «облом»! Всё. Что тут понимать? Да, казалось бы, что тут и слушать — а вот, как ни странно, слушается.) Так можно читать и Кафку.
Слышу, однако, слетающие с немого неба записи 3.102 раскаты внутреннего голоса — моего (или вашего?) эха немоты: «Да что тут читать-то? Обрывки какие-то, никакого впечатления». Ну, как известно, и Джоконда не на всех производит впечатление, но посмотреть все же стоит (будете недалеко от Лувра — загляните, это должно быть любопытно). Есть вещи, которые воздействуют на нас независимо от нашего впечатления. Тем более что мы обычно ждем — и желаем — впечатления мгновенного, резкого, а тут какие-то недоделки, недосказки, недоулыбки… А вы спешите. И лишнего времени, чтобы во что-то там всматриваться или вслушиваться, у вас нет. Нет? Вот и чудесно! Тогда все это как раз для вас: посмотрите, какие короткие записи, — вдохнул глазами и выдохнул. И ничего не осталось? Не беспокойтесь об этом, дышите. Мы же не видим кислород, который вдыхаем, а он есть. И в этих отрывках короткого дыхания он тоже есть, не сомневайтесь… Опять слышу: «Не агитируй. Покажи». Что показать? Кислород? «Да не надо мне твоих сравнений — конкретно покажи, что тут читать». Конкретно? — безнадежное дело.