Когда я впервые оказался на пороге кабинета Грэма Донса, мне было восемнадцать. Я сбежал от старой жизни и жаждал начать новую. Грэм посмотрел, на что я способен и поставил меня в массовку. Сейчас мне двадцать шесть и последние три года я исполнял главную партию в первом составе самого зрелищного и кассового шоу. Прошлый год был трудным. Мне пришлось сделать вынужденный перерыв в работе, взять отпуск, если можно так сказать. Сейчас я понемногу возвращаюсь в жизнь «Феникса». Грэм восстановил меня во втором составе. Пока все идет хорошо. Я не потерял форму и скоро, возможно, вернусь на свое место. По крайней мере, если публика продолжит реагировать на мое появление такими же овациями, Донсу придется подчиниться требованиям зрителей. Я был на самой вершине когда-то. Обо мне писали газеты, у меня брали автографы, моего появления на сцене ждали тысячи зрителей.
Сегодня после первого сета тренировок Грэм собирает всех в зале. Хочет сообщить о чем-то серьезном — это обычное дело. Мы сидим на первых рядах в бархатных креслах с удобными спинками. Чак, звезда первого состава, запрокинул голову и со скучающим видом изучает потолок. Ванесса, его партнерша, добивавшаяся этого места долгие годы, о чем-то сплетничает с моей партнершей Айрис. Обе девушки очень красивы, с длинными светлыми волосами, забранными в конские хвосты. Айрис сидит, поджав под себя правую ногу, и украдкой поглядывает на меня, как если бы разговор шел обо мне. Кто-то пьет воду из бутылки, кто-то с головой погружен в телефон, кто-то, улучив свободную минутку, читает или подпиливает ногти. Мы так много времени проводим вместе, что давно стали одной большой семьей, братьями и сестрами с отцом-одиночкой во главе.
— Привет, Нил, — обращается ко мне Дэн. — Можно присесть?
Он первый год в труппе. Делает ошеломительные трюки со скейтбордом в новой постановке, которая только готовится к премьере. Хороший парень, невысокого роста, с дредами на голове и тоннелями в обоих ушах. Дэн забавный, он всюду таскает свой борд, как будто без него чувствует себя крайне не уютно. Даже на прием в честь дня рождения Грэма притащился с доской. Донс, очень трепетно относящийся к пафосным сборищам, был почти оскорблен, но старался не подавать вида.