— Извини, Нил, я должна тебе все объяснить…
Я замер в ожидании. Сердце остановилось на вдохе. Я вспомнил два уродливых шрама на спине этой девочки и содрогнулся в душе от того, что мог услышать их реальную историю.
— Я не могу ответить тебе взаимностью, — объясняла Энджи. — В физическом плане. Ангелы не созданы для этого. Для всего этого, понимаешь, поцелуев, секса… Ты очень хороший человек, Нил, и если бы я была человеком, то, наверное, назвала бы то, что чувствую к тебе, симпатией или любовью… Наверное, я бы тоже хотела поцеловать тебя или… Но не могу… Надеюсь, ты не сердишься…
— Пойдем спать! — перебил я.
Мы устроились как всегда: я — на диване, Энджи — на моей кровати. Больше всего на свете мне тогда хотелось лечь с ней рядом, обнять, зарыться в ее волосы, вдыхать ее нежный аромат. Но вместо этого я лежал и смотрел в потолок.
— Почему ты так со мной, Эндж? — спросил я, не поворачивая головы.
— Ты так и не поверил мне, да? — с нескрываемой грустью ответила она.
— У тебя были мужчины раньше?
Энджи как будто не слышала моего вопроса.
— Я показала тебе самое интимное, что только можно представить, — говорила она. — Свои шрамы, а ты так и не поверил мне. Если тебя не убедили шрамы от крыльев, то ничто не убедит…
— У тебя были мужчины, Энджи? — не унимался я. — Это же простой вопрос.
Я видел боковым зрением, как она села на кровати, закутавшись в одеяло, и закрыла лицо ладонями.
— Не так как ты думаешь, — последовал ответ.
— А как я думаю? Откуда тебе знать, Эндж, что я думаю?
— Я знаю.
— И что?
— Я была с мужчинами, — ответила она. — Мне приходилось. Не каждому я могу рассказать о себе правду. Но у нас все не так, как у людей. Ангелы не созданы для секса. Это удел человеческий, и я могу представить, как для тебя это важно. Но поверь, каждый раз, когда это происходит, мне очень больно, Нил… Я не хотела бы, чтобы так было с тобой…
— А поцелуй? — не унимался я. — Ты что-нибудь чувствуешь? Или тебе тоже больно?
— Не передергивай, пожалуйста! — она шмыгнула носом и заплакала. — Поцелуй был прекрасным… Но я не могу ответить тебе. Пойми, Нил, я не могу дать тебе ту близость, которую ты требуешь… Но я могу потерпеть боль, если для тебя это так важно… Я могу притвориться, что я человек, если для тебя это…
Она не договорила — расплакалась. А я не дослушал — вскочил, подбежал к ней, сел рядом и прижал к себе. Да не нужен мне был никакой долбанный секс! Я никогда бы не причинил ей боль. И я готов был тогда поверить, что эта девушка была кем-то другим, но не человеком.
— Прости меня! — говорил я, обнимая ее, — Это было эгоистично с моей стороны. Я никогда не сделаю тебе больно.
Мы уснули тогда в одной кровати, обнявшись. Я дал себе слово, что никогда не прикоснусь к Энджи, пока она сама не попросит об этом. Кем бы она ни была, для меня она оставалась самым невероятным, хрупким и нуждающимся в защите существом.
Глава 3
Рождественские каникулы в «Фениксе» — это, наверное, самое тихое время. И в тот раз, как всегда, почти все собрались разъехаться к семьям. Коренных ньюйоркцев в труппе почти не было, поэтому заранее купленные билеты и забронированные места в салонах самолетов ждали своего часа. Я тоже решил в это Рождество навестить своих стариков. Мы не виделись года полтора. Да, должно быть, полтора, с моего позапрошлого летнего отпуска. Впрочем тогда я застал бродячий цирк за сворачиванием шатров. Не самое лучшее время для разговоров и семейных ужинов. На этот раз они обосновались в Луизиане, на пустыре около небольшого городка. По телефону мама сказала, что Рождество цирк отметит там и потом простоит на месте еще пару недель. Семейные встречи никогда не были для нас чем-то легким и радостным. С тех пор, как я уехал искать свой путь в Нью-Йорк, дома не очень-то меня ждали, и мои визиты ограничивались парой дней.
— Если хочешь, поехали со мной? — предложил я Энджи.
Она отказалась. Я на самом деле был не против. Не то чтобы представить родителям свою большую любовь — не думаю, что они прониклись бы к ней со всеми ее «ангельскими» странностями. Просто я подумал, если со мной будет девушка, то все может быть не так холодно как обычно. Но Энджи категорически отказывалась.