— Садись, конечно, — отвечаю я.
— Что за новости, не знаешь?
— Нет.
Пока мы разговариваем с Дэном, на сцене появляется Грэм в сопровождении молодой симпатичной девушки. Она стройная, но, судя по фигуре, выступать в нашем шоу ей не светит. Однако персона, безусловно, важная, раз Донс собрал нас всех, чтобы представить ее.
Софи оказывается журналисткой в прошлом писавшей колонки для «Вашингтон Пост», а теперь работающей в крупном культурном проекте. Она невысокого роста, у нее милые тонкие черты лица, чуть вздернутый нос. Волосы, забранные в пучок на затылке, немного растрепались, или это нарочитая небрежность, которую так любят некоторые жители Нью-Йорка. Вообще, Софи на первый взгляд — типичная обитательница Манхэттена. Ее словно вырвали на время из нескончаемого потока ньюйоркцев, чтобы показать нам, и вот-вот вернут обратно. На ней узкие джинсы и белая рубашка с ярким шарфом, через плечо — мешковатая сумка. Она немного смущается, когда Грэм представляет ее и начинает объяснять, что в преддверии гастрольного тура Софи будет делать большой цикл статей о жизни нашей труппы, для чего ей необходимо проводить много времени со всеми нами, присутствовать на репетициях, тренировках и неформальных встречах. Последнее у мужской половины вызывает неподдельный интерес, что еще больше смущает Софи. В общем, Донс просит не обижать девушку, отвечать на ее вопросы, вводить в курс дела, чтобы ее материалы получились максимально живыми. Грэм отличный менеджер и возможность получить лишнюю порцию славы не упустит. После этого официального знакомства Софи отправляется вслед за всеми в тренировочные залы, а меня Грэм просит зайти к нему.
В светло-сиреневой рубашке с дорогими запонками Грэм сидит за столом в своем кабинете. В этом парне теперь с трудом можно узнать бывшего гимнаста — от руководящей работы он заматерел, набрал немного жирка, как положено директорам успешных творческих коллективов. Его лицо сияет от лоска, на запястье — дорогие часы, на ногтях — всегда безупречный маникюр. На безымянном пальце правой руки Донс носит платиновое кольцо с небольшим камнем. Мы все рядом с ним выглядим совершенными уличными босяками. Трудно себе представить, что когда-то и Грэм был таким как мы, с вечно взъерошенными волосами, в тренировочных штанах и кроссовках. Его кабинет — под стать владельцу. Здесь всегда порядок, в дизайнерских рамках с паспорту висят его фото со страниц журналов и хвалебные статьи о «Фениксе». На другой стене — большая фотография всей труппы, сделанная года полтора назад.
— У меня к тебе разговор, — Грэм откладывает ручку, которую крутил между пальцев, смотрит на меня очень серьезно, как будто собирается делать предложение.
— Да, конечно, — отвечаю.
Я в растерянности. О чем Донс может хотеть поговорить со мной. Увольняет? Пока Грэм наливает себе воду из бутылки, я смотрю за окно. Отсюда совсем не видно города — только стена дома через дорогу и несколько окон.
— Как самочувствие? — спрашивает Грэм.
— Нормально, — отвечаю. — О чем разговор?
— Ты готов встать в первый состав?
Он крутит кольцо на пальце, как будто рассматривает камень, но на самом деле взгляд его расфокусирован.
— А как же Чак? — спрашиваю.
— Нил, не надо отвечать вопросом на вопрос!
— Ладно, но с чего такое предложение?
— Опять, Нил! — Грэм цыкает. — Я спрашиваю тебя: ты в форме? Вижу, что в отличной. Как сам думаешь?
— В форме, — отвечаю, — но Чак, по-моему, справляется отлично. Нет?
— Чак… Чак… — он теперь вертит в руках электронную сигарету и закуривает. — Между нами, Чак ни хрена не вытягивает номер под куполом с Ванессой.
— Ты думаешь?
— А ты не видишь?
Если честно, я не замечал за Чаком серьезных косяков. Да, он немного скован, может, зажат. Но и номер «под куполом», кульминация шоу, когда артист висит вниз головой на жгутах, привязанный за ноги, держит за руки партнершу, которая исполняет акробатические трюки, сложный. Технически, эмоционально. Но я не замечал, чтобы Чак критично лажал.
— Чак как деревянный в этом эпизоде, — сетует Донс. — У него диссонанс с Ванессой, он до ее уровня не дотягивает. А Ванесса хороша, согласись?
Я киваю.
— Так ты готов, Нил? — гнет свою линию Грэм.
— Ты бос, — пожимаю плечами. — Как скажешь.