Она кивала и молча двигалась дальше.
— Подожди меня! — просил я и покупал себе кофе.
— Что с ней? — интересовался Рон, с которым раньше Эндж болтала без умолку. — Кажется, ей хреново?
— Кажется, — ответил я.
— Это плохо, парень, когда твоей девушке хреново, и ты ничего не делаешь, — участливо высказался Рон.
— Да, — виновато кивнул я.
В тот день мы опять не выступали. Я остался поговорить с Грэмом, а Эндж ушла домой. В последнее время все чаще она уходила раньше меня и все больше сидела дома в четырех стенах, которые раньше не могли ее удержать, которые раньше давили на нее, сковывали по рукам и ногам.
Я возвращался по сумеречным улицам, окутанным густым туманом, пахнущим жженым маслом и фастфудом. Ветер натягивал и выворачивал навесы закусочных и магазинов. Пар вырывался из вентиляционных люков. Такси текли бурлящими желтыми реками. Нью-Йорк кашлял и чихал сигналами машин. По дороге я взял два кофе у Рона. Что-то внутри меня вздрагивало — как будто кто-то нервно дергал струну, извлекая неприятный дребезжащий звук.
Дома было тихо. Я даже подумал на секунду, что Энджи опять сбежала в какой-нибудь приют для бездомных или на крышу. Я даже на миг обрадовался, но застал своего ангела в ванной с опасной бритвой в руках. Нет, она ничего не успела с собой сделать, но намерения ее были очевидны. Я бросился к ней, обнял, взял на руки и отнес в комнату.
— Никаких больше таблеток, Эндж, — повторял я, — никаких таблеток.
Она все плакала и извинялась, все говорила, как ей плохо, как она борется с нежеланием жить и как проигрывает эту битву.
— Я хочу быть с тобой, Нил, — объясняла она. — И душой, и телом… Это же важно для тебя…
— Да перестань ты! — прервал я, взял ее лицо в руки и посмотрел в ее голубые глаза, по-прежнему пустые. — К черту этот секс! Энджи, мне нужна ты! Больше никаких таблеток. Они убивают тебя.
Она быстро закивала, впилась мне в спину своими тонкими пальцами. Потом мы легли в постель. Эндж свернулась комочком, прижимаясь ко мне спиной. Я целовал ее шрамы, уткнулся ей в позвоночник и шептал, как сильно люблю ее.
Уже спустя неделю без таблеток мы с Энджи снова были на сцене. Снова она работала без страховки. Снова и снова зрители рукоплескали и кричали «Браво». Моя Эндж вернулась. Мы любовались городом с крыши, слушали Вагнера, улыбались Нью-Йорку, который вырастал из Гудзона светящимися столбами и подмигивал нам бликами окон.
Глава 5
Я сидел перед зеркалом в своей гримерке и наносил белила на лицо. Мой грим незамысловатый — белый с черным, чтобы эффектнее смотрелось из зала. Я уже почти закончил, а Эндж все еще не появилась. Я волновался. Она никогда не опаздывала. По крайней мере, никогда, если не принимала таблеток. А она их больше не принимала — мы договорились. Я пару раз набрал ее номер — ответа не было. Она могла забыть телефон дома — обычное дело для нее. Но почему-то именно в тот вечер, именно перед тем выступлением меня не покидала тревога.
— Где Сапковски?! — вопил, мечась по коридорам, Грэм.
Все пожимали плечами.
— Где Энджи? — строго обратился он ко мне, и тут я занервничал ни на шутку.
— Не знаю, — ответил я.
— Я вывожу Ванессу! — фыркнул недовольно Донс. Его ноздри раздулись, как у быка перед нападением на тореадора. — Ванесса! Быстро! Гримируйся! Сегодня твой выход!
— Мы будем с Нилом? — удивленно вскинула брови она.
— Да! — еще более раздраженно выпалил Грэм. — Скорее! Справишься! Это твой шанс!
Не знаю точно, что Грэм имел в виду, когда говорил Ванессе про шанс. Возможно, он был всерьез зол на Энджи. Возможно, кто-то очень важный сидел в тот момент в зале и ждал захватывающего шоу. Я ходил из угла в угол по своей маленькой гримерке, в которой было-то от силы шага три. Я ходил, опутанный волнением, опасаясь, что если Эндж так и не появится, я вряд ли смогу отработать этот вечер. Но я даже не мог себе представить, насколько все изменится в моей жизни.
— Ты готов, Нил? — строго спросил Грэм.
Он заглянул в гримерку и быстро скрылся в коридоре, где уже с бешенной скоростью нарастало волнение. Я чувствовал это сквозь стены, потому что напряжение могло эти стены сломать. Грэм вышел, и все там затихло. Такого не бывает, если все в порядке. Не бывает, чтобы шум и гам, царящие в театре перед выступлением, вдруг смолкали из-за того, что директор закрыл дверь чьей-то гримерки. Что-то случилось. И где была Энджи? Я открыл дверь и вышел в коридор. Здесь было тесно. Здесь собрались, кажется, все. Увидев меня, они замерли. Некоторые впились в меня глазами, некоторые опускали взгляд. Ванесса прикрыла рот рукой. Все было как-то странно, как будто в плохо срежиссированном сне. Грэм говорил с незнакомым человеком в полицейской форме, потом обернулся, быстро подошел ко мне.