– Зачем мне врать?
– Не знаю, хочешь уйти от меня и врёшь!
– Если так, логичнее было бы вообще ничего не говорить тебе.
Егор сопоставляет факты и понимает, что лгать мне незачем и надежды больше нет. Я наблюдаю за ним, и мне становится страшно. Взгляд – как у дикого зверя, попавшего в капкан. Я никогда не видела раненых зверей, но уверена, что они смотрят именно так, с ужасом и отчаянием, не понимая, откуда в их родном лесу взялись эти чудовищные капканы.
– Паша!!! – теряя самообладание, он срывается на крик. – Ты что, переспала с ним?!
В моём пересохшем горле застывают звуки. Молча киваю, и незнакомое раньше чувство невыносимо тяжёлого стыда налегает своим огромным телом, заставляя опустить глаза. Как бы я хотела сейчас провалиться сквозь землю, исчезнуть, пропасть...
Тяжело дыша, Егор сжимает кулак и с размаха бьёт в стену, оставив на обоях кровавое пятно.
– Что ты несёшь! Как ты могла?! – он кричит, обхватив голову руками и вцепившись пальцами в волосы. Кровь маленькими каплями падает на пол, впитываясь в покрытие ковра.
– Я полюбила, – говорю еле слышно.
Медленно опустившись на пол и не поднимая на меня глаз, Егор начинает раскачиваться из стороны в сторону, словно безумный. Нужно что-то делать, успокоить его, объясниться. Но я стою, не решаясь приблизиться.
– Что же ты натворила? Что?! Ты?! Натворила?! – спрашивает он.
– Прости, – шепчу я.
– Как это было? – резко встав, он подходит так близко, что я слышу, как бешено колотится сердце под испачканной кровью футболкой. Взявшись пальцами за подбородок, он разворачивает моё лицо к себе, заставляя смотреть в глаза.
– Ты сама так решила или он тебя принуждал? – громко спрашивает он.
В его глазах столько боли и оскорблённого самолюбия, что мне хочется разрыдаться. Хочется стереть себя из его памяти, задушить все связанные со мной чувства.
– Меня никто не принуждал, – стараясь не расплакаться, говорю я.
– Значит сама, – обречённо вздохнув, он отводит взгляд и, повернувшись спиной, закрывает лицо руками. Не знаю, прячет ли он боль или же испытывает отвращение и не хочет меня видеть, но, собрав все силы и переборов стыд, я встаю на цыпочки и нежно обнимаю его плечи, уткнувшись лицом в шею.
– Пожалуйста. Прости, – умоляюще шепчу я.
– Уходи, – холодно говорит Егор, не оборачиваясь, отстраняет мои руки, подходит к окну и, раскрыв шторы, впускает в комнату предзакатные лучи уходящего за горизонт солнца.
Последние лучи этого дня.
Через несколько минут город окутают сумерки, а я буду уже далеко от этого, так и не ставшего мне родным дома.
глава 20
***
Как жаль, что эту неземную красоту вижу только я! Жемчужная кожа переливается в свете лампы, глаза сияют добротой и любовью, а огромные крылья поражают своей белизной. В природе не существует такого оттенка белого, какой я вижу перед собой сейчас, пушистые перья сверкают при каждом движении крыла, они белее белой бумаги, белее самого чистого снега, красивее всего, что я когда-либо видела. Закрыв глаза, задаю вопрос.
– Значит, ты похож на своего человека?
– Конечно, а как же! – весело говорит Ангел.
Долго находиться перед такой красотой с закрытыми глазами совершенно невозможно, и я то и дело подглядываю, продолжая разговор. Звонким колокольчиком детский смех раскатывается по дому, заставляя улыбаться. Малышу кажется, что я задаю глупые вопросы, но нужно отдать должное его терпению – удовлетворяя моё любопытство, он не скупится на объяснения, то и дело хихикая и хлопая в ладоши.
– Мы, Ангелы, ведь тоже должны узнавать друг друга. И людей узнавать должны. Вот идёт человек, а возле него Ангел, и глядишь – похожи, значит, вместе. Не похожи – значит, нужный Ангел где-то бродит. Отлынивает, одним словом.
– И что же делать, если Ангел отлынивает?
– Отыскать его нужно и поругать. Но это, к счастью, очень редко бывает, потому что Ангел всей душой любит своего человека и оберегает его как зеницу ока.
Рассказывая, мальчуган перебирает перья маленькими пальчиками. У меня родится сын – как чудесно! Рассматривая небесного ребёнка, я нахожу все больше сходства с любимым мужчиной. Глаза малыша большие и глубокие, один в один как у Родиона. Волосы благородного тёмного цвета, со смешными завитками на концах. Нос, овал лица, изгиб губ – все говорит о том, что сын станет копией папы, как только немного подрастёт.
– А почему ты не разговаривал со мной раньше? Я же чувствовала тебя рядом… – с любопытством спрашиваю я.
– Ох… – печально вздыхает Ангел. – Если бы ты знала, как сильно я боялся… как жалел, что ты услышала меня.