И в этот самый момент телефон ожил.
Сёстры разом кинулись к кровати, на которой голубым сиянием подсвечивалось имя Альберта.
— Что?! — от нетерпения шёпот Ирис звучал почти зло. — Что там?
— Сообщение, — от облегчения у Катрин даже слёзы на глаза навернулись, хотя до этого она не проронила ни слезинки.
— От кого?
— От Альберта.
Стоило нажать заветную кнопку, высветились скупые слова и время отправления:
«Всё нормально. Еду домой».
— Слава Богу!
Ватные ноги плохо держали и Катрин села на кровать.
Ирис же стояла, сверкая глазами, как Немезида, уперев руки в боки:
— Всё нормально у него? Да я его убью! Придушу собственными руками!
Катрин ничего не имела против. Возможно, даже окажет посильную помощь.
После нескольких часов морального прессинга у Катрин даже сердиться не получилась.
И облегчение по-настоящему почувствовать не удавалось. Дурные предчувствия никуда не делись. От того, что страхи не были теперь конкретными, лучше нисколько не стало.
— Спасибо, Ирис, что была рядом. И прости, пожалуйста, что разбудила.
— Не парься, — хмыкнула та в ответ, пожимая плечами. — Будут какие проблемы — заходи, не глядя на часы. Обещаю в случае, если возникнут такие же, тоже два раза не думать. Посидеть, поволноваться вместе полночи очень весело.
— Мне жаль, что тебя побеспокоила.
Ирис закатила глаза:
— А мне нет. Беспокой, если по делу. Но раз выяснилось, что твой красавчик просто гуляет, я пошла спать. Дальше переживай одна. А ещё лучше — бери пример с меня. Утро вечера мудренее, известная мудрость.
— Спокойной ночи, — пожелала Катрин.
Хотя от ночи там осталось-то почти нет ничего. Стрелки часов показывали скорее на раннее утро — почти половина четвёртого.
Не потолке высветился тёмный квадрат окна на вспыхнувшем молнией серебристом свету. Гул мотора так же свидетельствовал о том, что подъехала машина.
Распахнув штору, Катрин выглянула на улицу.
Интуиция не обманула. Приехал Альберт.
Придерживая рукой ночную гардину, Катрин с замиранием сердца глядела вниз.
Вполне будничным движением нажав на кнопку блокировки дверей и включения сигнализации, Альберт небрежным жестом опустил ключи в карман.
Светлые волосы под ярким светом фонаря нимбом светились вокруг лица.
Он казался ненастоящим, как ненастоящими выглядят порой знаменитые актеры. Пока горят софиты всё слишком гламурно и приглажено. Не бывает в реальной жизни такого. Не бывает.
Словно почувствовав на себя взгляд (а может быть и действительно ощутив его), молодой человек повернувшись, поднял голову.
Катрин была уверена, что он смотрит на неё.
Отчего-то она воровато отступила, будто застигнутая за чем-то нехорошим. Штора упала, закрывая её от мрака, заглядывающего со стороны улицы.
Сердце учащённо билось.
Катрин прошлась по комнате. Поглядела на себя в зеркало. С бледного, как простыня, лица, потерянно глядели серые глаза.
Она ждала стука в дверь, не зная, чему сильнее огорчится — если Альберт постучит в дверь или если всё-таки нет.
Он постучал.
Рывком распахнув дверь, Катрин оказалась один на один со своими страхами и надеждами.
Альберта тоже румяным не назвал бы никто. Лицо его было сосредоточенным, можно даже сказать, замкнутым. Взгляд — серьёзным.
— Я видел, что ты не спишь. Пустишь меня?
Катрин посторонилась и Альберт прошёл в комнату, распространяя вокруг себя холодную свежесть зимней ночи, запах дорогого табака и едва уловимый шлейф парфюма.
Он обернулся, но прежде, чем успел хоть что-то сказать, Катрин набросилась на него с волнующим её вопросом:
— Где ты был?
Голос её был переполнен не гневом. В нём звучали боль и обида.
Катрин не рассчитывала на правдивый ответ. Просто вопрос не давал ей покоя последние несколько часов, фраза вертелась на языке, и вырвалась почти против воли.
Альберт на мгновение опустил ресницы, а потом поднял взгляд.
И спокойно глядя ей в глаза, уронил:
— В Кристалл-холле.
— В Хрустальном доме? — удивилась Катрин. — Но зачем?.. Зачем ты туда поехал? И что там делал? Почему не отвечал на мои звонки? Я волновалась за тебя… я…
Он отвернулся и Катрин стихла.
Стало слышно, как равномерно тикают часы на полке и задувает ветер.
— Я оставил телефон в машине, когда вошёл в дом.
Голос Альберта звучал словно опавшая листва, потревоженная ветром — тихо и безжизненно.
Катрин села на диван, обхватив себя руками.
Бессонная ночь и долгий плачь давали о себе знать. Её слегка знобило. И в глазах стояла резь, будто песок попал.