- Что понятно? – переспрашиваю его, чувствуя себя троечницей. – Тот, кто закрыл дверь, вылез через окно и заколотил его снаружи?
- Или ему не потребовалось вылезать, - сообщает Доктор в ответ, вглядываясь в окружающий нас полумрак. – Зачем тебе окно, если ты стелс-ТАРДИС?
В доме темно, как у негра не скажу где, пахнет сыростью и старыми тряпками, но не мышами, и это радует. Из пустых сеней мы проходим в комнату, Доктор задействует отвертку, а я шарю лучом фонарика по сторонам, намечая круг поисков.
Так, что тут у нас? Русская печка, лестница на чердак, на стенке рядом – вешалка с какой-то старинной рухлядью: тулупы, куртки, вязаные шапки, платки, все настолько пыльное и мерзкое, что его совсем не хочется трогать. Рядом с печкой – стол с горшками и сковородками, у противоположной стены - древняя кованая кровать, тоже заваленная отсыревшим барахлом. Я заглядываю в горшки, в печку, вытаскиваю оттуда еще один горшок – ничего, кроме золы и дохлых мух! Морщась, перетряхиваю завалы старья – безрезультатно. Заглядываю под кровать – там одна паутина и пыль веков.
- Пусто, - констатирует Доктор, нахмурившись. – И тайников я тут тоже не наблюдаю. Полезу-ка я на чердак. Может, там найду что-нибудь.
- Ладно, - отвечаю. – Посмотри там, а я еще тут пошвыряюсь. Контейнер должен быть здесь. Просто обязан.
- Определенно, - откликается он, карабкаясь вверх по лестнице, такой же скрипучей и дряхлой, как все в этом доме. – Если что найдешь – зови!
Доктор исчезает в люке на чердак, а я еще раз оглядываюсь по сторонам и понимаю, где еще можно вести поиски. В деревенском доме просто обязан быть погреб. Заглядываю за печку, обнаруживаю старинную бочку в углу, не без труда отодвигаю ее в сторону. Бочка гнилая, грязная и мерзко пахнет тухлыми соленьями, но…
Да! Есть! Вот он, лаз в погреб, крепко сбитый люк из плотно пригнанных досок. Хватаюсь за вделанное в него ржавое железное кольцо, тяну что есть сил, и наконец крышка подается и вдруг неожиданно легко поднимается, так что я, не рассчитав усилия, шлепаюсь на копчик. И я не успеваю открыть рот, чтобы выругаться, как из подполья вырывается волна черной паукообразной живности величиной с курицу, красноглазой и отменно вонючей, и набрасывается на меня.
Еле успеваю подняться на колено и вытащить световой клинок, а мерзкие мохнатые лапы уже шуршат у меня по спине, царапают наколенники и путаются в волосах, как вдруг кусок потолка надо мной с треском проваливается и напрочь заваливает люк. Доктор! Поймал мой сигнал тревоги и отреагировал на пауков едва ли не быстрее, чем я – световым клинком проделал в полу дырку, завалил обломками перекрытия лаз в погреб и спрыгнул вниз, мне на выручку. Напавшей на меня нечистью он занялся еще в полете. Отмахиваясь от пауков, вижу, как прямо над моей головой вспарывает воздух сияющее светло-синее лезвие, разбрызгивая паучиную требуху, как его берцы впечатывают в пол паучьи тушки, которые с болотным чпоканьем лопаются от удара, и брызги летят во все стороны, слышу резкий свист звуковой отвертки. Пауки, видимо, не переносят этот звук и бросаются наутек, но люк в подвал завален, а мы вдвоем зажимаем их в угол и уничтожаем.
- Гадость какая! – меня все еще трясет от отвращения, затылок, спина и руки заляпаны вонючими слизистыми ошметками мерзких тварей. – Что это было?
- Ловушка, - Доктор сканирует пол отверткой, недовольно морщится, скидывает с кровати старый-престарый ватник и чистит об него подошвы ботинок. – Кто-то, а скорее всего, «двести четвертый» сделал из этого люка портал, который открывается в паучье гнездо. Наши с этими зверюшками когда-то сталкивались. Болтали, что это не просто пауки, а искусственно выведенные твари - аж чуть ли не самим Омегой… Я в это не верю. Во-первых, генная инженерия его не интересовала, а во-вторых, со времен Омеги прошло столько времени, сколько звезды не живут, а искусственные биологические виды и подавно. Но факт, что яд этих тварей крайне опасен даже для нас. Да провались они в Ккабу, это не самое важное! Два ключа, которые якобы от дома, но не подходят ни к одному замку в доме. Что они открывают?
Я отряхиваюсь, а Доктор, присев на корточки, разглядывает паучьи трупики.
- А ты хороша! – добавляет он с сарказмом, и я чувствую, что он сердится, но не из-за моего непослушания, а из-за того, что он за меня испугался. – Выглядишь ужасно, пахнешь еще хуже! Я же сказал, если что найдешь, зови меня! Зачем ты туда одна полезла? На, вытрись!
Он протягивает мне пачку влажных салфеток, достает защитные перчатки (кажется, теперь карманы его разгрузки больше внутри, чем снаружи – иначе откуда бы там все это взялось?) и копается в завалившем люк мусоре, помогая себе отверткой.
- Я кое-что нашел! – наконец выдает он. – Ты только посмотри! Вот это да!
Я подхожу к нему, наклоняюсь, заглядывая ему через плечо, и он показывает наконечником звуковой отвертки на две замочные скважины прямо в полу рядом с лазом в погреб, показавшиеся из-под мусора:
- Если люк открывается просто так, зачем тогда эти два замка? Ну-ка, ну-ка, попробуем!
Доктор проворно подбирает ключи к замкам, и тут до меня доходит, что просто так эти замки открывать нельзя, и я хватаю его за плечо:
- Стой! А почем ты знаешь, какой замок открывать безопасно?
- А я и не собирался открывать, - откликается он, не поворачиваясь. – И методом научного тыка подбирать тоже – мало ли что еще оттуда вывалится. Итак, четыре состояния, одно из них дает портал с тварями. Что дадут остальные – это вопрос…
- Почему четыре? – меня настигает очередное озарение. – У замка же три состояния! Ключ не вставлен – закрыто – открыто!
- Логично, - бормочет Доктор себе под нос и поправляет очки на лбу. – Тогда у нас девять состояний, и есть данные только по одному из них: когда оба ключа не вставлены, люк открывается в рассадник пауков. Интересную загадку нам подсунула твоя мама… Давай думать, Шторм. Что у нас еще есть?
- Ну-у, - я усаживаюсь рядом с ним на пол, - это же защита от интерналов, так? А мама просила о помощи именно тебя. То есть это задача, которую можешь решить только ты.
- Причем по доброй воле, - угрюмо соглашается Доктор. – Ксанни знала, что по доброй воле я им помогать не буду, но они могут меня заставить. Значит, у задачи два решения: правильное и неправильное, но безвредное – чтобы я мог развести руками и честно признаться в своем бессилии.
- С другой стороны, что это нам дает? – продолжаю я, глядя на замочные скважины уже с ненавистью. – Ровным счетом ничего. Шанс восемьдесят семь с половиной процентов, что мы не подберем комбинацию правильно с первого раза.
- Кстати говоря, после ошибки еще неизвестно, что будет с контейнером, - отмечает Доктор и хмурится. – Я бы так и реализовывал защиту от перебора – случайное перемещение спрятанного объекта на другую комбинацию после каждого неудачного подбора, а после очередной ошибки – блокировка… - он чешет в затылке. – а если подойти с другой стороны? Какие ключи я бы себе оставил?
Вдруг он поднимает звуковою отвертку, сканирует замочные скважины, и, прежде чем я успеваю пискнуть, поворачивает ключ в левой скважине.
- Ш-ш! – он бросает на меня недовольный взгляд, учуяв мой невысказанный протест. – Я не буду открывать люк. Я подумал: если защита периметра давала сигнал, то сигнал могут давать и замки. И они это делают! Комбинация «оба закрыты» дает один импульс, а «левый открыт – правый закрыт» - уже четыре. Смотрим дальше! Перебирай комбинации, а я буду сканировать.
- Хорошо, - я устраиваюсь на корточках поближе к скважинам. – Давай, поехали. Левый открыт – правый без ключа.
- Пять.
- Левый закрыт – правый без ключа.
- Семь.
- Левый без ключа – правый закрыт.
- Два.
- Левый без ключа – правый открыт.
- Три.
- Левый закрыт, правый открыт.
- Девять.
- Оба открыты.
- Шесть.
- Оба без ключа.
- Восемь, - Доктор поглядывает на меня. - Ну, как по-твоему, что это такое?
- Обычная нумерация, наверно, - отвечаю я, разглядывая ключи. – Мама пронумеровала состояния.
- Скорее, «двести четвертый» по ее просьбе, - поправляет меня Доктор. – И это человеческая нумерация. Люди начинают счет с единицы, а мы – с нуля. Значит, мы на верном пути – Ксанни знала о моем отношении к Сол-3 и ее обитателям, поэтому велела «двести четвертому» использовать такую нумерацию – с одного до девяти.