Коснуться лишь Священной Пустоты,
Вкусить возможно только Мед Святой,
И мысль одна - Святой Экстаз...
в общем страшная глупость - я не понимаю ночи - я боюсь людей - и я иду вдоль по улице счастливый - Заняться мне больше нечем - И броди я сейчас по своему дворику в горах, я был бы не менее чужим чем идя по городской улице - Или не более чужим - Какая разница?
И тут еще старые часы и неоновая реклама на здании производящей типографское оборудование фирмы напоминают мне отца и я говорю "Бедный Па" и действительно чувствую и вспоминаю его сейчас, будто он здесь, будто это его влияние - Хотя такое или сякое влияние, все это неважно, все это в прошлом.
Саймона дома нет но Ирвин в постели, беспокойно-задумчивый, он тихо беседует с Лазарусом сидящим на краю кровати напротив. Я захожу и открываю широко окно в звездную ночь и забираю свой спальный мешок собираясь идти спать.
"Чего это ты сидишь с кислой рожей, Ирвин?" спрашиваю я.
"Просто мне подумалось что Дональд с МакЛиром терпеть не могут нас. И Рафаэль терпеть не может меня. И он не любит Саймона."
"Конечно он его любит - не надо - " он перебивает меня громким стоном и вздымает руки к потолку со своей растерзанной кровати:
"Да на хрен все эти разборки! -"
Беспощадный раздор разделяет его братьев по крови, некоторые из них были очень ему близки, некоторые менее, но что-то недоступное моему аполитичному уму просачивается в мозг Ирвина. В его темных глазах тлеет подозрение, и страх, и молчаливое возмущение. Он выпучивает глаза чтобы выказать переполняющие его чувства, и на губах его появляется складка уверенности в Пути. Он собирается сделать что-то что дорого обойдется его нежному сердцу.
"Я не хочу всей этой свары!" кричит он.
"Правильно".
"Я просто хочу чтобы мы были ангелами" - он часто говорит так, и так он видит всех нас идущих плечом к плечу прямо в рай и никаких левых базаров. "Плечом к плечу - вот как это должно быть!"
И любые уступки оскорбляют его, пороча его Небеса - Он видел бога Молоха и всех остальных богов даже Бель-Мардука - Ирвин вышел из Африки, из самого центра ее, надув угрюмые губы, и дошел до Египта и Вавилона и Элама, и создавал империи, настоящий Черный Семит, и одновременно Белый Хамит в словах и суждениях своих - В Вавилонской ночи видел он Молоха Ненавидящего. На Юкатане видел он Богов Дождя мрачно сверкающих в свете керосиновой лампы среди развалин поросших джунглями. Он задумчиво смотрит в пространство.
"Ну а я собираюсь отлично выспаться", говорю я. "У меня был отличный денек - мы с Рафаэлем сейчас видели трепещущих голубей" - и я рассказываю ему всю историю.
"И еще я немного позавидовал тебе что ты был облаком", серьезно говорит Ирвин.
"Позавидовал? Ух ты! - Гигантское облако, вот какой я, гигантское облако, чуть сплющенное сбоку, сплошной пар - во."
"Я тоже хотел бы стать гигантским облаком", кивает Ирвин совершенно серьезно хоть раньше и посмеивался надо мной, теперь он совершенно серьезен и хочет знать что будет когда все мы превратимся в гигантские облака, он просто хочет знать это точно и заранее, вот и все.
"А ты рассказывал Лазарусу о зеленых рожах которые у тебя в окошке появляются?" спрашиваю я, но я не знаю о чем они говорили раньше и иду спать, и просыпаюсь в середине ночи на секунду чтобы увидеть Рафаэля который заходит и ложится спать на пол, переворачиваюсь на другой бок и сплю дальше.
Блаженный отдых!
Утром Рафаэль спит на кровати и Ирвин уже ушел, но дома Саймон, сегодня у него выходной, "Джек я пойду сегодня с тобой в Буддистскую Академию". Я уже несколько дней туда собирался, и как-то сказал Саймону об этом.
"Ну да, но тебе там скучно будет. Лучше я пойду один".
"Не-а, я с тобой - хочу добавить что-то к красоте этого мира"
"И как же мы это сделаем?"
"Просто я буду делать все тоже самое что делаешь ты, помогать тебе, и тогда я узнаю все о красоте и красота придаст мне сил". Абсолютно серьезно.
"Это чудесно, Саймон. Окей, хорошо, мы пойдем - Пешком - "
"Нет! Нет! Там автобус! Там, видишь?" показывая куда-то пальцем, прыгая, танцуя, пытаясь подражать Коди.
"Хорошо, хорошо, мы поедем на автобусе".
Рафаэль тоже спешит куда-то, так что мы быстро завтракаем и причесываемся (и уходим), но сначала в ванной комнате я стою три минуты на голове чтобы расслабиться и подлечить мои болезные сосуды, и мне все кажется что кто-нибудь обязательно вломится в ванную и столкнет меня прямо в раковину... в ванной Лазарус оставил замокать свои большущие рубашки.
90
Со мной часто так случается, что за восхитительным днем вроде вчерашнего когда я прогуливался домой по Третьей улице, следует день безысходного отчаяния, и все это потому лишь что я оказываюсь неспособен оценить прекрасность нового великолепного дня, который тоже солнечный, и небеса такого же синего цвета, и великодушный Саймон так хочет меня развеселить, а я не могу радоваться этому всему, разве что потом, в воспоминаниях своих - Мы садимся на автобус до Палка и потом идем вверх по Бродвейской горке по свежему воздуху среди цветов и Саймон пританцовывая делится со мной своими теориями - на самом-то деле я понимаю и принимаю все что он говорит но почему-то все время мрачно твержу что это не имеет никакого значения - В конце концов я даже резко обрываю его: "Староват я стал для этих юношеских восторгов, я уже этого накушался! - Все то же самое, опять и опять!"
"Но это все реально, это правда!" кричит Саймон. "Мир бесконечно восхитителен! Если дать людям любовь, они ответят любовью! Я видел это сам!"
"Я знаю что это правда но мне все надоело"
"Но тебе не может все надоесть, если тебе все надоест то нам всем тоже все надоест, а если нам всем все надоест и мы устанем и сдадимся, тогда весь мир разрушится и умрет!"
"Так оно и должно случится"
"Нет! Должна быть жизнь!"
"Это одно и то же!"
"Ах маленький Джеки не говори глупостей, жизнь это жизнь и кровь и толчки и щекотка" (и тычет меня пальцем под ребра чтобы доказать это) "Видишь? Ты дергаешься, тебе щекотно, ты жизнь, в твоем мозгу есть живая красота, в твоем сердце живая радость, в твоем теле живой оргазм, и тебе надо просто не бояться этого. Не бойся! Все влюбленные должны выйти на улицу плечом к плечу", и я понимаю что он разговаривает с Ирвином
"Конечно ты прав но я устал", все же замечаю я.
"Нет! Проснись! Будь счастлив! Куда мы идем сейчас?"
"В Буддистскую Академию там на вершине горы, пойдем в подвал к Полу - "
Пол это такой большой светловолосый буддист, он работает в Академии уборщиком, вечно улыбаясь он сидит у себя в подвальчике, а потом джазовым вечером в ночном клубе Подвал он будет стоять с закрытыми глазами и подпрыгивая в такт музыке, так он рад слышать джаз и безумную трепотню Затем он медленно разожжет свою большую солидную трубку и сквозь дым поднимет большие серьезные глаза чтобы посмотреть прямо на тебя и улыбнуться не выпуская трубки из зубов, отличный парень - Он частенько бывал в хижине на лошадиной горке и ночевал в старой заброшенной комнатке позади, со своим спальником, и когда утром мы заваливались к нему всей толпой и предлагали вина, он вставал, и пропускал с нами по стаканчику, но потом уходил на прогулку среди цветов, задумчиво, и через какое-то время возвращался к нам с новой идеей - "Точно как ты говорил, Джек, чтобы коршун достиг просветления ему нужен длинный хвост, и я вот что только что подумал, представь, я рыба плыву себе через бездорожье океана - сплошная вода, ни дорог, ни направлений, ни улиц - и вот я плыву потому что махаю хвостом - но голова моя сама по себе, с хвостом у нее нет ничего общего - и пока я" (он садится на корточки и изображает это) "свободно виляю хвостом и махаю плавниками я двигаюсь вперед ни о чем не беспокоясь - Хвост меня несет а голова это просто мысли - мысли копошатся в голове пока хвост виляя несет меня вперед" - Длинное объяснение - чудной тихий и серьезный чувак - я собираюсь зайти спросить про потерянную рукопись которая может оказаться у него в комнате, потому что я оставил ее там в ящике для всех кому интересно, причем с такими указаниями: "Если вы не понимаете это Писание, выбросьте его. Если вы понимаете это Писание, выбросьте его. Я настаиваю на вашей свободе - и тут я понимаю, что возможно он так и поступил и начинаю поэтому смеяться, это было бы так правильно - Пол сначала был физиком, потом студентом математики, потом студентом инженерного дела, потом философом, теперь он буддист и поэтому у него нет никакой философии, но есть "просто мой рыбий хвост".