— Юдифь, девочка моя!
Журчал ручей. Кричали обезьяны.
— Юдифь, я знаю, что ты обижена. Мне не следовало оставлять тебя так надолго. Но ты же знаешь…
«Ш-ш-ш-ш!» — откликнулось эхо, а может, не эхо. Человек с тонким слухом уловил бы в шипении согласие — знаю, мол, не ори. А человек с тонким чутьем уловил бы еще и дополнительную нотку: но все равно обижаюсь.
— Ну хватит дуться! Выползай!
Выползала Юдифь долго. Трудно выползать быстро, если в тебе пять метров длины. Джессика отлично представляла, с какой стремительностью умеет двигаться эта хладнокровная стерва, если ей приспичит, и поэтому могла оценить степень демонстрируемой обиды. Зеленоватые, коричневые, кремовые пятна текли в траве, сливались, разъединялись, пока не собрались воедино: ее величество Юдифь, королевская кобра. Модифицированная еще в яйце, по методике, аналогичной модификации лигра Голиафа, гиганта мысли и царя зверей, Юдифь в отношениях с хозяйкой была куда изобретательней теплокровного хищника. Спектакли, устраиваемые этими двумя красавицами, с энтузиазмом смотрела бы публика Эскалоны, избалованная гением Луиса Пераля: «Она и она, или женская дружба».
Когда расстояние между змеей и Джессикой сократилось до почти интимного, Юдифь вознеслась над землей. Обычные кобры поднимают вверх до трети своего тела. В случае с Юдифью это составляло более полутора метров. Раздув капюшон, Юдифь слегка качнулась вперед-назад — и поднялась выше Джессики. Дочь профессора Штильнера не удивилась — она знала, что модификация позволяет Юдифи удерживать в воздухе чуть меньше половины собственной длины. Таким поведением кобра — телохранительница, чьими услугами пренебрегли — демонстрировала хозяйке свое физическое и моральное превосходство.
— Поцелуемся? — с невинным видом спросила Джессика.
Бросок кобр не слишком быстр. Есть змеи, в частности, гадюки, которые дают кобре фору в этом жизненно важном вопросе. Встреться такая гадюка с Юдифью на состязаниях по броскам — она была бы сильно удивлена. Даже Джессика, отменная фехтовальщица, способная по стойке противника выстроить весь будущий поединок от начала до конца, ничего не смогла предсказать по стойке Юдифи и хоть как-то среагировать на внезапный бросок. Разинутая пасть в последний момент свернула с убийственной прямой, голова Юдифи мелькнула рядом с ухом хозяйки — и кобра, беззвучно сомкнув челюсти, обвила шею Джессики двойным кольцом и уложила голову девушке на плечо. Хвост змеи — собственно, Юдифь вся была сплошной хвост — продолжил вить кольца: вокруг правой голени, вокруг талии, подмышкой через плечо, равномерно распределяя вес телохранительницы на теле дочери профессора Штильнера.
— Мир! — Джессика почесала кобру под нижней челюстью. — Я тебя тоже люблю. Не волнуйся, мне удобно…
Вьяса Девагхана наблюдал за сценой примирения, не скрывая радости. Казалось, служитель присутствовал при воссоединении семьи. По смуглому лицу брамайна разбежались многочисленные морщинки: сеть, в которой запуталась улыбка.
— Вы, наверное, — бросила ему Джессика, — совсем замучились с Юдифью! Представляю, как она вас терроризировала! Ее капризы…
Вьяса стал серьезным:
— Благодарю за участие, госпожа Штильнер. Благодарю и вас, госпожа Юдифь. Нам, брамайнам, мучения на пользу.
Когда они вышли — а кое-кто даже выполз — из персонального серпентария, снаружи, у кустов цветущего тамариска, их ждал Давид. Рядом с юношей нервничал Голиаф: шумно нюхал воздух, фыркал, косил янтарным глазом. В зоопарке пахло несвободой, и это раздражало лигра. Судя по удивлению Джесики, она меньше всего ожидала встретить брата здесь. Кобра встала буквой «S», раздув капюшон, но никто, включая Голиафа, не обеспокоился. Во-первых, Юдифь поднялась над землей на какой-то жалкий метр, что говорило скорее о любопытстве, чем о раздражении; во-вторых, все присутствующие прекрасно знали кодекс поведения королевы-модификантки. В смысле безопасности для окружающих — крысы и седло барашка не в счет! — Юдифь и Голиаф конкурировали с болонками и рыбками гуппи.
— Ты берешь Юдифь с собой в тур? — спросил Давид. — Это хорошо, дедушка будет рад. Ты молодец, что послушалась его…
Он перестал брить голову. Череп Давида успел покрыться густой щетиной, обещавшей вскоре превратиться в роскошные кудри. Странное дело! — сейчас он был больше похож на сестру, чем раньше, копируя Джессику в точности.
— Дедушка любит, когда вы с Юдифью вместе. Я ему перезвоню, расскажу. Ты собралась? Копуша, вечно ты опаздываешь…