Речь Давида замедлялась, грозя превратиться в невнятное бормотание. Молодой человек смотрел на сестру, словно впервые увидел. Строгость черт, упрямство, читаемое в осанке, желание сорваться с места, прописанное в каждом движении; за спиной — круглый, странной формы рюкзак, похожий на колесо с откидным клапаном без застежки… Узор складывался, и Давид уже знал ответ на свой вопрос:
— Ты что, не летишь в тур?
— Нет.
— Эксклюзив!
— Ну и ладно.
— Дедушка огорчится.
— Дедушка — гематр. Ему полезно огорчаться.
— Джес!
— Извини, Додик. Сегодня я не в духе. Давай как-нибудь в другой раз? Я тороплюсь, у меня три часа до рейса. А еще регистрация…
Для принятия решения Давиду Штильнеру понадобилось полторы секунды.
— Хорошо, Джес. Идем, меня ждет мобиль.
— Ты проводишь меня?
— Нет.
— Тогда как же…
— Я не собираюсь провожать тебя, дура ты оглашенная! Я лечу вместе с тобой!
Мы летим, мягким рыком напомнил Голиаф.
— Куда? — возмутилась Джессика.
— Туда!
— Куда это ты летишь, сам дурак?!
— А ты куда? На Сечень, ясное дело. Вероятность — с ума сойти!
И Давид обеими руками взлохматил несуществующие волосы:
— Эксклюзив!
Катилину заперли в обезьяннике.
Названия клетки для задержанных ягуар знать не мог, но клетка привела его в ярость. Катилина рявкнул во всю глотку — так, что в участке загуляло мощное эхо, а пара городовых аж присела от неожиданности. Подождав, не выпустят ли его после веского заявления о своих правах, ягуар забрался на нары и демонстративно отвернулся к стене. Марку, признаться, было стыдно перед Катилиной, но он ничего не мог поделать. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а в чужой полицейский участок — и подавно.
Обезьянник освободили к их приезду, выгнав взашей мелкую шушеру. Если разговор свернет не на ту кривую, задержанные составят ягуару компанию за решеткой. Хочешь выбраться с Сеченя, подумал Марк, не обостряй.
— Красивая… — вздохнул лопоухий городовой.
Последнее убежище Эрлии Ульпии занесли в участок и водрузили на лавку. Сейчас городовой заглядывал в криогроб через окошко.
— А она точно мертвая? — осведомился напарник.
Он тоже попытался глянуть в окошко — и зашипел сквозь зубы, стукнувшись лбами с лопоухим.
— Спящая красавица! — хмыкнул автоматчик. — Целуй ее, балбес — оживет!
Не обострять, напомнил себе Марк. Он скинул куртку и расстегнул воротник рубашки — в участке стояла адская жара. Из стены выпирала печь, выложенная небесно-голубыми изразцами, но печь сегодня не топили. Зато вовсю кочегарили новенькие батареи парового отопления: массивные ребристые монстры из чугуна, неподъемные даже на вид. Ну да, гордость и последнее слово местной теплотехники. Хоть бы регулятор какой поставили…
Угореть можно!
Кабинет пристава был самым большим помещением в участке: метров десять на двенадцать, с высоченным беленым потолком. На пыльном окне с деревянной рамой — стальная решетка. Зеленая эмаль стен напомнила Марку операторские боксы в управлении СБ Помпилии. На этом сходство заканчивалось. Двухтумбовый стол, затянутый бордовым сукном, лампа, чернильный прибор темной бронзы, пресс-папье из мрамора. Кресло скрипучей кожи — для хозяина кабинета. Жесткие стулья — для посетителей. Терминал компьютера смотрелся среди этого антиквариата пришельцем из других миров.
— Откройте гроб.
— Зачем?
— Судмедэксперт проведет осмотр тела.
— Осмотр уже проводили. Есть официальное заключение.
— Предъявите.
— Вот, ознакомьтесь.
Марк вручил приставу чип с заключением. Вставив чип в разъем, пристав без особого интереса изучил данные, затем откинулся на спинку кресла.
— Нужна независимая экспертиза. Откройте гроб.
— Тело заморожено. Вы знаете, какая внутри температура? На разморозку уйдет до шести часов. От таких теплосмен разложение ускорится. Вы уверены, что это необходимо? Свяжитесь с патологоанатомом, который проводил осмотр. Он приедет и все подтвердит лично.
— Свяжемся, — кивнул пристав.
Звонить он не спешил, но и на вскрытии гроба больше не настаивал.
— Мне нужно сделать звонок, — Марк рискнул закрепить успех. — Предупредить, что задерживаюсь.
— Звоните, но только в моем присутствии. Никаких конфидент-режимов: я должен все видеть и слышать.