52
Сиэттл в тумане, кафешантаны, сигары и вина и газеты в зальчике, туманы, паромы, яичница с беконов и гренкой утром -- милые города внизу.
Внизу примерно где начинается густолесье, большие Пондерозы и красновато-коричневые вседеревья, воздух мило бьет мне в лицо, зеленым Северозападом, голубой сосновой хвоей, свежий, лодка прокашивает борозду в ближайшем озере, она меня обгонит, но ты свингуй себе, Маркус Мэджи -- Ты и раньше падал и Джойс придумал слово длиной в две строки чтоб описать это -брабаракотавакоманаштопатаратавакоманак!
Зажжем три свечи трем душам когда доберемся.
Тропа, последние полмили, еще хуже, чем наверху, камни, большие, маленькие, перекрученные овраги тебе под ноги -- Теперь я уже начинаю всхлипывать от жалости к себе, матерясь разумеется -- "Это никогда не кончится!" самая моя главная жалоба, совсем как я думал в дверях: "Как может когда-либо что-либо кончиться? Но это лишь тропа Сансары-Мира-Страдания, подверженная времени и пространству, следовательно она обязана кончиться, но Боже мой она никогда не кончится!" и вот я уже больше наконец не бегу и не шлепаю ногами -- Впервые я падаю изможденный вовсе не собираясь падать.
А лодка уже почти приплыла.
"Не дойду."
Я сижу долго, угрюмолицый и конченый -- Не успею -- Но лодка продолжает приближаться, это как цивилизация табельных часов, надо добраться до работы вовремя, как на железной дороге, хоть и не можешь успеть но успеваешь -- Она была взорвана в горнилах железной вулканической мощью, мой Посейдон и его герои, Дзэнскими Святыми с мечами разумности. Мастером Франкобогом -- Я рывком ставлю себя на ноги и пытаюсь дальше -- Каждый шаг не дается, не срабатывает, то что мои бедра выдерживают для меня загадка -- шлёп -
В конце концов я загружаю свои шаги наперед, как будто ставлю что-то неимоверно тяжелое на платформу вытянутыми вперед руками, такое напряжение невозможно поддерживать -- если б не босые ноги (теперь избитые в лохмотьях содранной кожи волдырях и крови) я мог бы трюхать себе и пробиваться вниз по склону, как валящийся пьянчуга почти совсем свалившийся никогда не сваливающийся совсем а если даже и так то будет ли так же болеть как мои ноги сейчас? -- не-а -- надо толкать себя дальше вперед поднимая и опуская каждую коленку колючками ног по лезвиям ножниц Блейковского Вероломства с червями и завываньями везде -- пыль -- я падаю на колени.
Отдохну вот так немного и пойду дальше.
"Э черт Eh maudit (2)" плачу я последние 100 ярдов -- вот лодка остановилась и Фред резко свистит, не ухает, не индейское Хооо! на что я отвечаю свистом, заложив пальцы в рот -- Он усаживается почитать книжку про ковбоев пока я заканчиваю спускаться -- Теперь уже я не хочу чтоб он слышал как я плачу, но он слышит он не может не слышать моих медленных больных шагов -- плёп, плёп -- постукивавие камешков отскакивающих от круглого утеса, дикие цветочки меня больше не интересуют -
"Не дойду" вот моя единственная мысль пока я тащусь дальше, и эта мысль словно фосфоресцирующее красное зарево в негативе отпечатывается на кинопленке моего мозга "Надо дойти" -
Опустошенье, Опустошенье
так трудно
Сойти с него
53
Но все было в порядке, вода оказалась пронзительной и близкой и плескалась о сухой плавник когда я преодолел последний маленький карниз к лодке -- Через него я перевалился и помахал с улыбкой, оставив ноги идти себе, волдырь в левом башмаке который я считал острой галькой впившейся мне в кожу -
Во всем этом возбуждении, даже не соображаю что наконец вернулся к миру -
И нет в целом свете человека милее кто бы встретил меня у его подножия.
Фред старинный лесничий и объездчик любимый всеми как стариками так и молодежью -- Угрюмо в ночлежных общагах он представляет вам совершенно опечаленную и почти что разочарованную физиономию неподвижно глядящую в пустоту, иногда он даже на вопросы не отвечает, он позволяет вам впитывать свой транс -- По его глазам понимаете, а они смотрят далеко, что дальше видеть нечего -- Великий молчаливый Бодхисаттва а не человек, в этих лесничих есть что-то такое -- Старина Блэки Блейк его любит, Энди его любит, сын его Говард его любит -- Вместо старой доброй душки Фила, у которого выходной, в лодке Фред, нацепивший невероятно длинный козырек, дурацкий чепчик, кепон с золотыми кнопками который он надевает чтобы прятаться от солнца когда пускается бороздить лодкой озеро -- "Вон едет пожарный смотритель" говорят кнопкокепые рыболовы из Беллингэма и Отэя -- из Сквохомиша и Сквоналмиша и Ванкувера и сосновых городков и жилых пригородов Сиэттла -- Они болтаются по всему озеру закидывая свои удочки на тайных радостных рыбок которые раньше были птичками но упали -- Они были ангелами и пали, рыболовы, утрата крыльев означала нужду в пище -- Но рыбачат они ради удовольствия довольной дохлой рыбки -- Я такое видел -- Я понимаю разверстый рот рыбки на крючке -- "Когда лев рвет тебя когтями, пускай себе рвет... мужество такого рода тебе не поможет" -- Рыба покоряется,