— Нет. По берег Олым Исая не пошла.
— А как он пойдёт? — заволновалась Вазиха.
— Я думала, с Оскол на Кмен...
— На Кмень? — переспросила девушка.
— На Тим, — подал вдруг голос молчавший до того Олчай.
— На Тим?! — удивился Кезинер. — Откуда знал?
— На Тим, на Сосна — там радом исток Нэруч, там попадай Новосыл, — пояснил Олчай и добавил ещё что-то по-татарски.
— Харош Олчай! Оставайся у мене казмака, харош будеш! — прицокнул языком Кезинер, и парень покраснел от удовольствия.
Потрапезовав и немного отдохнув, отряд переехал с поймы Олыма к Тиму. Там казаки спрятались в прибрежных кустах и стали ждать. Свечерело, наступила ночь — тишина.
— Пырай, — тихо позвал Кезинер.
— Слушаю, атаман.
— Езди с Олчай исток Тим. Если Исай нет, иди исток Оскол. Близко должна быт...
Пыряй и Олчай уехали, остальные стали клевать носом. Но к Порфирию Пантелеевичу сон не шёл: ушкуйник сильно волновался за Аристарха и, толкнув Кезинера, спросил:
— А может, они это место уже пробежали?
Кезинер покачал головой:
— Аристарх, верно, связал, везут арба. Арба тута не успел ехал.
Порфирий Пантелеевич немного успокоился.
На рассвете вернулись разведчики.
— Нигде их нету, ни на Тиме, ни на Осколе, — развёл руками Пыряй.
Кезинер проворчал:
— Ждал тута. Голова не высовывал. Пырай, Олчай отдыхай, потома езжай исток Кмен, Олым...
Весь день нещадно палило солнце, а безветрие ещё прибавляло жару. От солонины страшно хотелось пить, но вода кончилась, а спускаться к реке Кезинер запретил, чтоб не выдать засаду. Наконец пришёл со спасительной прохладой вечер, а когда почти стемнело, вернулся Олчай.
— Пырай где? — вздрогнул Кезинер.
— Там остался, мы Исая нашли.
— На кон, казмака! — приказал по-русски Кезинер. — Толка тыха!
— Щас можна не тыха, — успокоил Олчай. — Я сказала, когда тыха...
Хоть и в темноте, но быстро ехали казаки. Вот исток Кмени, вот Олым...
— Стоя! — шепнул Олчай. — Пырай тута.
Из тьмы, держа коня в поводу, точно леший, вырос Пыряй. Приложил палец к губам:
— Тссс... Они недалече.
— Как брат будем? — Кезинер спрыгнул с седла.
— Дозора у них нету. Дрыхнут ровно сурки, сволочи! — выругался Пыряй. — Сразу нападаем и вяжем.
— Многа иха?
— Пятеро.
— Аристарха тама?
— В повозке лежит связанный.
— Ладна. Пашла...
— Погоди! Коней оставим. Только мешать будут, да вдруг ещё и заржут.
— Вазиха, Андрея, Осипа! С кони оставайся, — велел Кезинер.
— Я с вами! — заявила Вазиха. — Я Аристарха спасать буду.
— Девка настырная, — махнул рукой Пыряй. — Пущай идёт. Ребята вдвоём справятся.
— Ладна, — махнул рукой и Кезинер. — Пашла!
Казаки подкрались к беспечно храпящим путникам тихо, как мыши. Жестами договорились, кто кого вязать будет. Не спал только Аристарх. Он почуял чьё-то приближение и чуть было не вскрикнул, но вовремя сдержался, сообразив, что уж ему-то всё одно хуже не станет, — что может быть хуже медленной, мучительной смерти на дыбе Порфирия Платоновича?
Казаки набросились на спящих, а к Аристарху кинулась Вазиха:
— Миленький мой!..
Исай и сопровождавшие его татары не успели даже и пикнуть, как были связаны по рукам и ногам, а рты им забили тряпками. Кезинер деловито распорядился:
— Всех арба!
— Погоди, — остановил его Порфирий Пантелеевич. — Ты уж извини, но на кой ляд нам татары? Нам нужен только Исай.
— Татар жив оставляй нелза... — тяжело вздохнул Олчай. — Люд Сухэ. Род Атрак мстил будет.
— Тогда бросай их вода, — приказал Кезинер. — Рыба трапез.
Пленные не знали русской речи и потому сначала молчали. Лишь когда к их шеям стали привязывать камни, они все поняли и жутко завыли. Но тщетно: пленников побросали в реку, а Исая казаки повезли в свой лагерь.
Приехали к вечеру следующего дня. Исая сразу кинули в пытошную избу, развязав ножные путы и выдернув кляп. Оставшись один, он посучил ногами, разгоняя кровь, потом поднялся и в полумраке стал обследовать место своего заточения.
И вдруг резко распахнулась дверь — на пороге стоял Рус с факелом в руке, а за его спиной двое казаков.
— Что, Исайка? Небось думаешь, как сбежать? — усмехнулся Рус.
— Ничего я не думаю... — пробормотал Исай.
— Думаешь, скотина, думаешь! А чтоб эти думки отшибло, мы тебя щас к столбу привяжем и сторожить позовём Аристарха. Он отдохнул, пока вы его в бестарке возили, так пущай теперь побдит. Евтей, Пахом, привяжите его, да покрепче, а то это такой гусь, который даже спутанным летать могет.