— Да Демьян озверел от горя, ведь сподручники Олега и его жену ссильничали, а потом глаза выкололи и зарубили! — в гневе стукнул кулаком по столу Севастьян.
— Кто сильничал? — тихо спросил Козьма.
— Люди Олега, — буркнул Севастьян. — А кто именно — неизвестно.
— Понятно... — Козьма долго молчал и наконец вздохнул: — Но как же мы его выручим? Детинец отстроен заново, темница тоже из новых брёвен. Дверь дубовая на три замка закрыта, ключи, кажись, у Ермолая. На страже пять человек с мечами и копьями.
— Значит, надо отобрать у Ермолая ключи, — заявил Севастьян. — А сторожа будут сопротивляться — побить.
— Как это — побить?! — опешил Козьма. — И кто, интересно, к Ермолаю пойдёт?
— Ты.
— Я-а-а! Да меня ж тогда заместо твово Демьяна сказнят!
— Как сделаем дело, со мной уйдёшь, Александру Ивановичу служить.
— Да ты очумел! — всплеснул руками Козьма. — Олег всю мою семью со свету сживёт! А у меня жена и пятеро мал-мала ребятишек!
Севастьян тупо посмотрел на брата:
— А что же мне делать?
— Не знаю, — растерянно прошептал Козьма, и вдруг взгляд его прояснился: — Слушай, завтра ночью в сторожу уходит наш Игнат!
— Так-так, — встрепенулся Севастьян. — И что?
— Ты у меня посидишь, а я утром схожу к брату и попрошу как-то помочь. Думаю, согласится.
— Пока ты к Игнату проходишь, — снова насупился Севастьян, — Дёмку казнят.
— Не казнят.
— Почём знаешь?
— Его в беспамятстве оттащили в темницу, — торопливо заговорил Козьма. — И князь приказал Ермолаю его вылечить, чтоб потом здорового порешить, при всём народе. Но он, Дёмка ваш, дюже крепкий оказался, говорят, уже пришёл в себя, встаёт и даже покрикивает на сторожу. Но казнить его пока не будут.
— Да почему ж?!
— Да потому, что князь ждёт какого-то гостя — знатного татарина али жидовина. Видать, показать ему хочет, как расправляется с врагами своими. Один мурза был уже тута, позавчерась уехал. Жирный такой, был не то с дочерьми, не то с жёнами — леший их знает, басурман этих! — махнул зло рукой Козьма.
— Ну ладно, — кивнул Севастьян. — Завтра вечером я снова приду, а ты уговаривай Игната от моего имени. Так, всё, засиделся, пойду к своим.
— К каким «своим»?! — изумился Козьма. — У меня ночуй. На хорошей постели поспишь!
— Нет, брат, не могу, — отрезал Севастьян. — Обещался к утру вернуться. Ждут меня...
И он тем же путём, но уже в сопровождении Козьмы, вернулся к ожидавшим его липчанам. А в тереме князя Олега тем временем развивались весьма неожиданные и совсем нежелательные для них события.
Глава третья
Долго ходил возле спальни Олега Воргольского стремянный Ефим, не смея разбудить князя для очень важного сообщения. За такие вести, которые он принёс, Олег в гневе мог и прибить, однако надо было что-то делать. И Ефим, шумно выдохнув, постучал в дверь.
На стук никто не отозвался. Постельничий оглянулся во мрак. Того татарина, что ли, позвать? Хоть и басурманин, но всё ж безопасней... И вдруг за окном раздался крик петуха.
— Чёрт бы тебя побрал! — выругался Ефим. — Что ж ты так спозаранку орёшь?
Однако за этим первым петухом послышались вперемешку звонкие, хрипатые и совсем грубые голоса других воргольских петухов. Ефим приободрился:
— Утро! Теперя можно будить князя, — и, уже громко, постучал.
— Кто там?
— Ефим, княже. Пора вставать!
— Чево надо в такую рань?
— Неотложное дело, княже.
— Какое ещё дело? — Слышно стало, как, нехотя поднимаясь, кряхтит князь. — Чево стряслось? — открывая дверь, сердито рыкнул он.
— Тама, — показал на дверь в коридор Ефим, — татарин. Он всё скажет.
— Какой ещё татарин? Зажги огонь и зови его сюда.
Видя, что князь не очень гневается, Ефим осмелел, зажёг свечу и побежал за ордынцем. Тот вскоре вошёл. Ефим застыл за его спиной.
— Кто такой? — строго спросил Олег.
— Нукер мурза Адыл, — отрывисто бросил татарин.
— Зачем здесь? Почему бросил хозяина? — возмутился князь.
— Нет. Не бросаль мурза Адыл, — так же отрывисто и чётко проговорил татарин. — У Дон-река на мурза Адыл нападала коназ Искандер Липский. Нас биль коназ. Мурза Адыл биль коназ. Его жена резаль, всех резаль, обоз грабиль и всех убиваль коназ Искандер, а я спасаль своя живота.
— Что ты несёшь?! — выпучил глаза Олег.
Ефим от страха совсем спрятался за татарина.