– Слушаю, – устало ответили на другом конце провода.
– Антон? Антон Петрович?
– Да.
– Добрый вечер. Извини, что поздно. Узнал?
– Сережа?
– Так точно. У меня, Антоша, беда. Племянница, дочь моей сестры Лены, попала в эту кашу с картелем Замоскворецкого… Сейчас она на реабилитации. Но мне сегодня Лена сообщила, что, оказывается, нашу девочку, нашу Надю… изнасиловали. И что самое страшное, у нее обнаружили… обнаружили ВИЧ-инфекцию… – у Сергея Сергеевича перехватило дыхание и голос задрожал.
– Ну что ты там, Сережа?! Давай не раскисай. Я понял. Приезжай ко мне завтра на работу. Пропуск на твое имя будет на проходной. По телефону об этом не нужно. Понял?
– Да. Спасибо огромное, Антон Петрович. Приеду.
– Ну вот еще, «Антон Петрович». Ты мне, что ли, не помогал? А я пока ничем не помог. Приезжай, обсудим. До встречи, Сережа.
Эхо шагов гулко разносилось по пустому коридору. Остановившись у высоких дверей, обитых темной кожей, сержант нажал кнопку звонка. Маленькая лампочка загорелась зеленым – это означало: «Можно войти». Сержант отворил дверь перед Сергеем Сергеевичем и пропустил его, а сам остался снаружи.
Пройдя через просторный кабинет по ковровой дорожке, Сергей Сергеевич поздоровался за руку с хозяином кабинета, вышедшим из-за стола. Встретивший указал на два кресла у журнального столика. Мужчины сели. Хозяин кабинета включил радиоприемник, заработала станция «Маяк».
– Оперативная привычка, – пояснил он. – Тут у меня прослушек нет, а если захотят прослушать, все равно прослушают, радио не заглушит разговор, но вот как положено было по инструкции много лет назад – включать приемник при начале беседы, так и действую. Привычка. Ладно, Сережа, давай к делу.
– Вот, Антон, я вчера вечером с интернета распечатал, изучил… Мне показалось, что ты можешь быть в курсе. Хотя чем теперь Наде поможешь? Беда, просто беда… – он положил на стол перед собеседником статью «Мирная революция силовиков», достал из пиджака платок и стал усердно сморкаться, пытаясь скрыть накатившие слезы.
– Не буду отнекиваться. Я в курсе дела с Замоскворецким и «Рощицами», знаю кое-какие подробности и про монахиню… Только вот до вчерашнего вечера я не знал, что она твоя племянница. Что сказать? Поможем. Безусловно, поможем. Слово офицера и друга. Ей уже обеспечен самый лучший медицинский уход. И мне обещали, что подключат первоклассных специалистов, применят все имеющиеся отечественные и зарубежные разработки, чтобы продлить жизнь девочки. Конечно, ты должен понимать, что это СПИД… Деньгами семье тоже поможем, – говорил генерал, бегло просматривая статью.
– Скажи, Антон, – Сергей Сергеевич поднял на друга покрасневшие глаза, – сколько можно жертв? Ведь Наденька – жертва. Представь, в двадцать восемь лет она обречена! Помнишь, чего мы с тобой насмотрелись на советско-китайской границе во время кризиса? И потом всю жизнь – холодная война, Афганистан, Чернобыль, жертвы, жертвы, жертвы, вплоть до Чечни и «Норд-Оста». Сколько можно и ради чего это все?
– Ради державы, Сережа, ради того, чтобы дети спали спокойно.
– И что, вправду получилось, как в этой статье написано, взять всю власть в стране?
– Я статью внимательнее потом изучу, но если верно понимаю, о чем речь, то отчасти власть в наших руках, но ты все равно поменьше интернету верь. Крайнего всегда будут искать и находить, но тот, кто держит в руках все нити, – всегда в тени. Иначе он бы и не смог держать все нити. Вырвали бы сразу. Вот теперь во всех смертных грехах обвиняют нас. А ведь кому, как не тебе, известно, что спецслужбы – это всего лишь сторожевые псы. Мы ждем и смотрим, что нужно власти. Какая власть, такие и спецслужбы. И если кого-то сделали козлом отпущения, то ясно, что не козел виноват, а тот, чьи грехи на этого козла взвалили… Мы лишь верные псы, служащие хозяину. Перед нами ставят задачу. Мы спрашиваем, можно ли для ее решения использовать наши профессиональные методы. Нам отвечают: «Не возбраняется». Нехорошо, конечно, мерить даже самое важное дело жизнями людей, но все же, я верю, история и потомки не забудут и помянут наши усилия. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я и сам, как много лет назад, так и сегодня, не задумываясь, отдал бы жизнь ради нашего общего дела, ради державы, ради ее силы и ради счастливой жизни наших людей.
– Не сомневаюсь. Я и сам так всегда думал, но почему мы, старики, целы и невредимы, а жертвами становятся такие, как Надя…
– Сережа, пуля – дура. От нас это не зависит. Тут я тебе ничего не могу сказать, да и никто не скажет. Почему тогда на границе, в военном городке китайцы сожгли наших молодых жен, а мы с тобой, лейтенанты-сопляки, приняли бой на заставе и остались живы? Хотя я лично выжил только благодаря тебе. И я этого не забыл и никогда не забуду. А раскисать нельзя. Будем мужиками. Много, очень много жертв принесено, и чтобы все они были не напрасны, нужно жертвовать до конца.