Весь тот день отец Серафим и послушник Александр поднимались выше и выше по тропинке, бежавшей по вершине хребта. С первыми сумерками Александр повел отца Серафима к поляне, где обычно монахи устраивали ночевку на полпути к пустыни старца Салафиила.
На поляне, у корня могучего замшелого дерева были спрятаны котелок, медные кружки и ложки. А среди раскидистых ветвей дерева путники нашли подвешенные пакеты с крупой, сухарями и медом. Все это пригодилось для ужина.
Утомленный трудной дорогой, отец Серафим предвкушал крепкий сон, но не тут-то было. Спать пришлось в спальниках под открытым небом. Возникла дилемма: с одной стороны, хотелось раскрыться, потому что от чая и меда прошибал пот, с другой – нужно было кутаться с головой в жаркий спальник, чтобы не заедали злющие комары. В итоге отец Серафим вообще не заснул. Под утро пошел дождь, прогнавший комаров, но при этом основательно намочивший спальники, так что путникам пришлось скорее отправиться в дорогу.
Наступивший день был неразлучен с сыростью и туманом. Дождь то стихал, то набирал силу. Не зря эти места звались «Мокрыми лесами». Зато жара спала, и не приходилось больше плавать в собственном поту. Горными видами отцу Серафиму насладиться не пришлось, потому что обзору мешали высокие раскидистые деревья.
Во второй половине дня начался спуск с хребта к иноческой пустыни, которая приютилась посередине склона. Спуск занял около двух часов. Ноги подворачивались, несли под гору и одновременно путались в колючих кустарниках. То и дело приходилось перелезать через толстые стволы упавших деревьев. В довершение всего пришлось спускаться по жерлу горного ручья, что было связано с немалым риском. Благо еще, дождь перестал, и облачность стала понемногу рассеиваться. К концу пути одежда на отце Серафиме была изодрана, ноги отбиты о камни, тело ныло, а сердце, казалось, работало из последних сил. Иеромонах не раз ловил себя на мысли, что если бы эта дорога не вела к старцу Салафиилу и Лазарю, то он давно бы повернул назад. И еще он понял, что сильно сдал: сейчас передвигаться по горам стало значительно труднее, чем во время предыдущей поездки в Абхазию летом 2001 года.
Последние метры пути нужно было ползти под мокрыми от дождя раскидистыми ветками горного рододендрона, кусты которого образовывали здесь подобие низкого тоннеля. Преодолев это препятствие, отец Серафим и его проводник оказались на каменном пятачке, за которым среди зелени уже виднелась первая келья. Ставя радостную точку в конце этого трудного путешествия, засияло солнце. Сразу же бесчисленное множество маленьких солнц вспыхнуло в каплях дождя, рассыпанных на траве, деревьях, одежде и лицах людей…
Спустя час, отец Серафим, одетый в сухое и накормленный овсяной кашей, сидел в уютном домике-келье старца Салафиила. Близился вечер. Через затянутое мелкой сеткой окно в келью прорывались последние негорячие лучи солнца, уходившего ночевать за горы. В печке-буржуйке потрескивали ароматные поленья. Отец Салафиил любил тепло, и потому даже в летнее время печь в келье не оставалась не топленной.
Тут же на полу кельи, у ног старца, сидел погруженный в раздумья Лазарь. Обремененный старческими болезнями, отец Салафиил полулежал на топчане. Он был заметно взволнован и с сипловатым придыханием говорил:
– Невеселые вести ты нам принес, отченька Серафим… М-да. – Старец покряхтел и откашлялся. – М-да, невеселые. И как это про Лазаря-то нашего вспомнили? Он же у нас теперь благоразумный разбойник. Вот он и имя новое принял в иночестве. Я его специально Лазарем постриг. Это мне Архипыч подсказал, Царствие ему Небесное. Праведный Лазарь – воскресший из мертвых друг Господень. А они… Кхе-кхе. М-да.
– А им на его новое имя, батюшка дорогой, прямо скажем, наплевать! – продолжил разговор отец Серафим. – Они же теперь новые хозяева жизни. Честно говоря, когда я сюда из Москвы Лазаря с Архипычем направлял, я и не надеялся, что горы их скроют. Но время шло, Господь покрывал, вроде все было тихо. Я уж думал, так и будет. А нет. И главное, всех нас высчитали: и Лазаря, и Неониллу, и Ангелину, и меня. Видели бы вы Ангелину, когда она ко мне прибежала вот с такими вестями! Думал, она тут же испустит дух. Как она мне про инокиню Неониллу рассказала, что ее взяли в заложницы из-за Лазаря, так я уж думаю: медлить невозможно. И сразу сюда. Еле дошел по горам по этим. Но если нужно, то готов с Лазарем хоть сейчас в обратный путь. Потому что Неонилла же… Как подумаю. Она ведь такая беззащитная перед ними. Боже мой…
– Нет, отченька, – возразил старец, – ты погости, мы с тобой тут еще помолимся, а отец Лазарь пусть едет. Ангела ему в дорогу. Ничего, Христос и Богородица не оставят. Ничего. В таких-то обстоятельствах близость Божия сильнее чувствуется. Наши отцы, когда сидели в тюрьмах и лагерях при советчине, имели там самодвижную сердечную молитву Иисусову, а как освобождались, то и молитва от них отступала. Кто себя не жалеет, того Бог пожалеет. Пусть Лазарь идет.
– Отец, скажи мне что-нибудь на дорогу, – обратился к старцу Салафиилу инок Лазарь, оторвавшись от своих дум.
– Сказать?.. – старец сделал паузу. Было видно, что он шепчет устами молитву. – Мир большой и в мире во многих местах можно скрыться от «мира», от духа мирского. Но если «мир» с его суетой внутри тебя, то он тебя везде найдет. Инок – это человек, живущий в ином мире, в ином бытии. Он видит этот мир, эту реальность, но не прикасается к ней. И лично тебе, Лазарь, вот что еще скажу: ты сильный мужчина, особенно тяжело тебе «там» будет с блудной бранью. Ты это лучше сразу отсеки. Потому что если время от времени баловаться, мол, потом покаюсь, то брань эта тебя на смертном одре достанет, и согрешишь. А Господь сказал: «В чем застану, в том и судить буду». Да, борьба – это страдание. Но когда мы страдаем – мы выздоравливаем. Кто ненавидит страдание – ненавидит спасение; и кто избегает смерти во Христе, тот не получит и жизни в Нем. Непрестанно готовясь к смерти, человек в действительности готовится к бессмертию. И к страданиям тоже нужно готовиться: «Уготовихся и не смутихся». А то можно желать страдания за Христа, а когда оно придет, не выдержать. Вообще-то наши искушения, по большому счету, – ерунда. Мы постоянно твердим: «Искушение, искушение!» А никакого искушения нет. Вот у праведного Иова было искушение… А у нас в основном собственная дурь. Помни, сынок: бег на длинную дистанцию требует размеренности усилий. А то можно сначала выложиться, а потом силы иссякнут. Так и в духовном делании, нужно беречь силы, ведь бежать еще долго – целую жизнь. Если кажется, что выдыхаешься, не робей, терпи и жди, когда откроется второе дыхание. Обязательно дождешься.
– Отец Салафиил, меня вызывают люди, которые не тратят время на разговоры. Если бы я сам раньше кого-то в подобной ситуации звал, то, скорее всего, чтобы потребовать что-то важное либо убить. Это по почерку видно. Взять заложницу в центре Москвы, среди белого дня! Это серьезно. Но ведь требовать от меня нечего. Что я могу дать? Выходит, хотят убрать. Как, отец, благословишь поступить, если вопрос встанет ребром? Ну… – Лазарь замялся, – если придется защищаться? Тем более Неонилла там…
– Сынок дорогой, – ответил старец, – я все понимаю, но если ты берешь в руки оружие, значит, ты слаб. Любовь Христова не боится пистолета. Сильный не нуждается в защите оружием. Старайся четки из рук не выпускать, а молитву из уст – вот твое оружие. Ладно, не грусти! – старец подбадривающе похлопал Лазаря по плечу и улыбнулся. – А то приуныл совсем. Грусть – это радость в зеркале. Помни, кто о мирском не просит, того Бог на руках носит. Не проси о мирском, проси о духовном, и тебя Бог на руках понесет. А мы тут за тебя и за сестру Неониллу всей братией хорошенько помолимся. Я еще завтра пошлю кого-нибудь в пустынь к отцу Рафаилу, пусть там братия тоже помолится, и, главное, сам отец Рафаил. Он сильный молитвенник. Любовь Божия и святые ангелы да будут с тобой и с Неониллой неотлучно. Иди, не сомневайся.
– Отче, ну а все-таки, я вернусь? Получится у меня?..
Старец задумался и не сразу ответил:
– Пророк пророчет, а Бог, как хочет. Видишь ли, я не знаю, что с тобой будет: вернешься ли ты, станешь ли мучеником или предателем… Известно, что если Бог закрывает дверь, то Он открывает другую. Сейчас Бог отворил перед тобой новую дверь. Зачем? Почему? Он знает. Ему виднее. Верь до конца. Не отчаивайся. Вставай, сколько бы раз ни упал. Остальное в руках Господних. Твоя совесть чиста. Боятся тебе нечего. Езжай, поговори по-хорошему, люди же ведь они. Это с камнем договориться нельзя, а с человеком всегда можно. А я письмо для них напишу: Дорогие бандиты… М-м-м. Нет, просто: Дорогие, пишет вам грешный духовник инока Лазаря, иеросхимонах Салафиил. Отец Лазарь ради Христа отрекся от мира сего, во зле лежащего, и пришел к нам в горы, на покаяние, где и старается проводить жизнь в посте и молитве. Обещаю вам, что он никогда не будет представлять никакой опасности ни для кого из вас, но будет молиться, чтобы и вас Господь привел ко спасению. Отпустите, пожалуйста, на свободу ни в чем не повинную перед вами инокиню Неониллу и раба Божия Лазаря отпустите с миром. Простите его, пожалуйста, если он в чем-то перед вами виноват, да и вам Христос Бог простит прегрешения ваши… Вот такое письмо напишу.