Руф взял себя в руки и, стараясь говорить как можно убедительнее, возвестил:
– Чтобы ты ни говорил, все равно спасающихся в Люцифере намного больше, чем гибнущих во Христе. К нам идут лучшие, к нам тянется молодежь, к нам стремятся таланты и гении. Вот так, уважаемый Высота.
– Не спорю. И этот феномен достоин пристального рассмотрения. Искренние и лучшие люди действительно легко втягиваются в бесчисленные модные движения, яркие религиозные секты, радикальные политические партии. У таких людей есть верное побуждение, но вы используете его в своих целях. Вы даете им суррогат вместо истины, и они, доверившись, погибают. Человек идет к вам, потому что он тоскует по общности, но истинная и живая общность только в Церкви. Он тянется к вам, потому что хочет служить великой идее, но единственная вечная великая идея – это Евангелие. Человек хочет видеть пример сильных личностей, но по-настоящему сильные личности – это святые. К вам приходят, потому что мечтают о свободе, но только познание богооткровенной истины дарит свободу. Наконец, бегут к вам, потому что желают вырваться из трясины окружающего мещанского мира, но вместо этого попадают в гибельную топь скрытого или явного сатанизма. Так что лучшие люди на самом деле не ваши, а наши, даже если еще не поняли, чьи они. Если такие люди будут честны перед собой до конца, если будут стараться поступать по совести, если не остановятся в поиске, то блуждание среди ваших топей станет лишь зигзагом их пути, который в конце концов приведет к искомой и желанной Христовой истине.
– Ладно, Высота, сам не ешь и мне испортил обед, – брезгливо поморщился Руф, отодвигая тарелку. Вдруг он просиял: – Давай расплачивайся, проповедник покаяния, а я посмотрю, как ты это сделаешь. Или предложишь мне платить? С удовольствием. Но ты ведь понимаешь, что я расплачусь не настоящими деньгами, а хотя бы вот этим льдом, – он достал из карманов, в которые до того бросил лед, несколько смятых в комочки купюр и принялся разглаживать их на столе. – Денежки прямо в кассе вновь превратятся в лед и растают. Фокус-покус! – он засмеялся. – Любопытно посмотреть, откуда ты возьмешь деньги? У кого-нибудь быстренько украдешь или состряпаешь фальшивые? Вот и докажи, что твои красивые слова не расходятся с делом, что, проповедуя честность, ты не поступаешь, как аферист.
– Мне следовало ожидать подвоха, когда ты делал предложение зайти куда-нибудь посидеть… Раз ты предлагаешь расплачиваться мне, я попробую, а ты, пожалуйста, не мешай. Я держусь правила: если не знаешь, что говорить, говори все, как есть, – пояснил Высота, подзывая жестом официантку.
– Что же вы почти ничего не едите, – сконфуженно развела руками женщина, пытаясь приветливо улыбаться.
– Еда ужасная, – буркнул Руф.
– Нет, нет, не огорчайтесь, пожалуйста, – поспешил объясниться Высота, кинув укоряющий взгляд на Руфа. – Еда у вас хорошая, по крайней мере, на мой взгляд. Но… Дело в том, что мы не люди, мы – духи. Я – из числа Божиих ангелов, а мой сосед – из приближенных сатаны. Простите, что мы не сказали об этом сразу, и вас невольно ввело в заблуждение принятое нами человеческое обличие. Сейчас у нас принципиальный вопрос. Отнеситесь, пожалуйста, к моим словам с пониманием, дело может показаться не таким серьезным, но для нас оно очень важное… Руф хочет заплатить вам, используя иллюзию денег, они потом исчезнут. Я же не желаю обманывать вас, но настоящих денег у меня с собой нет. Вопрос сводится к тому, окажется ли прав Руф, не верящий в вашу доброту и потому предлагающий вас обмануть, или окажусь прав я, верящий, что вы можете нас простить.
Улыбка окончательно спала с лица официантки.
– Извините, я спрошу у хозяина, – сказала она и чуть ли не бегом удалилась.
– В американской полиции никогда не был? – поинтересовался Руф, торжествуя победу. – Готовься, сейчас побываешь.
Высота молчал, пристально глядя на дверь, за которой скрылась официантка. Через минуту оттуда появился пожилой американец, за которым семенила официантка.
– Извините, джентльмены, – обходительно обратился хозяин заведения к Высоте и Руфу, – какие-нибудь проблемы?
Руф продолжал саркастически ухмыляться, а Высота спокойно и обстоятельно объяснил хозяину все сначала. Реакция оказалась неожиданной. Хозяин зажигательно и неподдельно расхохотался, похлопывая Высоту по плечу:
– А-ха-ха-ха, ну, умора! Вот молодцы! Завидное остроумие. О-хо-хо-хо! Бесподобно. Придумать такой ход! Признайтесь, вы ведете юмористическую передачу на телевидении? Ваши лица мне знакомы. Вы репетируете? – он, наконец, успокоился. – Спасибо, что зашли к нам. Жаль, что вы ничего толком не поели. Но понимаю, репетиция. Надо же, ангел и демон. Молодцы! И приоделись соответственно – один в белом, другой в черном. Бьюсь об заклад, готовите рождественскую передачу или что-нибудь в этом роде. Однако здорово мы вас раскусили! А?! Конечно, не нужно никакой платы. Приходите еще. И, пожалуйста, снимайте вашу передачу в моем ресторане. Ради этого я готов бесплатно накормить целую ватагу ваших коллег.
Сколько Высота ни пытался переубедить хозяина, что они не актеры, а духи, приводя разные доводы, тот только еще больше укреплялся в своем мнении.
– Выкрутился! Так не честно, – зашипел Руф, когда хозяин и официантка отошли от столика, тепло распрощавшись с необычными посетителями.
– Уж честнее некуда, – добродушно улыбнулся в ответ Высота. – Хотя мне хотелось услышать от них несколько другое. А все же наивные эти американцы. Верно говорят, что они как дети.
Глава сорок первая
ЖИВОЙ ЖУРНАЛ/LIVE JOURNAL: INOK (6)
«Есть город золотой…»
Если ребенка и вообще любого человека, в том числе неверующего или ничего не знающего об истинах веры, попросить нарисовать рай, то он нарисует сад, цветы, ангелов, бабочек и диковинных животных. Таков результат исследований.
Что же движет в этом случае человеком? Вымысел, фантазия… или прапамять об утраченном рае?
Звучит, льется над землей печальная песнь: «Седе Адам прямо рая, и свою наготу рыдая плакаше: о, раю, твоея сладости не наслаждуся… в землю бо пойду, от неяже и взят бых. Раю мой, раю, пресладкий мой раю».
Святые отцы именуют человечество «единым Адамом». Все мы от одного корня, все от одной крови. Адам потерял рай, и все мы потеряли рай с Адамом. И если верно, что «всякая душа – христианка» (Тертуллиан), то верно и то, что каждый человек неким таинственным образом хранит печальную память об утраченном рае.
Память о рае моего поколения запечатлена известной песней:
Под небом голубым
есть город золотой
с прозрачными воротами
и яркою звездой.
А в городе том сад:
всё травы и цветы,
гуляют там животные
невиданной красы.
Интересно, что было бы, если бы каждый человек хоть на минуту замедлил жизненный бег и постарался вспомнить… рай? Может, вспомнил бы? И, может, что-то очень важное открылось бы в свете яркой звезды над единственным во вселенной садом с ангелами, бабочками и снежно-огненными цветами?
Авва
Богословы обсуждают вопрос, вознесся ли рай после грехопадения человека на небеса или сокрылся в потаенных местах… Но я знаю, что по крайней мере в одном месте на земле всегда встречаю рай. Это место – там, где старец Рафаил (Берестов), мой авва и духовник.
Человек, стяжавший рай в своем сердце, излучает райское сияние и согревает им других. Но на лике старца Рафаила можно увидеть и как бы отблеск той страшной невидимой брани между тьмой и Светом, о которой говорят святые отцы. Не верьте тому, что судьбы мира зависят от политиков, генералов и миллионеров. Нет, судьбы мира зависят вот от таких неведомых миру подвижников, которые со слезами молятся Господу за всех нас.