Ангелы...
Ангелы...Разочарование от жизни неизбежно
Я взял стакан, наполнил его виски и подошел к окну, выходящему на заурядный московский двор. Обычный дождливый осенний вечер. Почти стемнело. Люди, возвращающиеся с работы, прятались под зонтами от мерзкого, затянувшегося на два дня дождя. Но я всегда любил такую погоду, вернее полюбил с того момента, как развелся с женой, и в моей квартире, да и внутри меня поселилось тихое, затаившееся ото всех одиночество. Поэтому ничего удивительного, что фонари, отражающиеся в лужах, и мелкие капли на левой створке окна, стекающие вниз под напором новых, вызывали у меня легкое лирическое настроение и обиду. Нет, конечно, не те эмоции, которые порождает огромное чувство злости и ненависти ко всему живому вокруг, а обиду на себя самого. Именно то чувство, которое не вытравить простой дракой или диким, безудержным криком в темной, пустынной аллее. Это личное - его можно изжить только спиртным, которое вливаю в себя каждый вечер с момента ее предательства... Я гляжу на собственное отражение в окне, которое проступает сквозь огни вечно спешащего вечернего города, и глотаю раз за разом противную коричневую жидкость. Алкоголик? Возможно. Ну тут мне с вами не по пути, впрочем, как и вам со мной. Не с вами же, в самом деле, это случилось? Предала жена. Хотя, наверное, и не со мной только. Но это не вы стоите каждый вечер перед окном и ощущаете всем нутром, что что-то необходимо менять в жизни, что грустнее день ото дня это лицо, смотрящее с отвращением на себя сквозь призму жизни: дождя, холодного и мерзкого, людей, вечно спешащих куда-то, фонарей, размножающихся в лужах... По ту сторону жизнь, а я - этот чудак с бокалом виски в руках - застыл во времени и отвращении к себе. Как такое исправить? Наверное, дождь во всем виноват. Нет. Тучи. Именно они скрывают звезды и периодически посещающую видимую из окна часть неба луну, к которой я обращаюсь раз от раза с просьбой помочь. Имею ввиду, конечно же, ангелов, сам в которых не верю. Почему их? Потому что вера в людей исчезла, ее смыла в унитаз она - моя любимая Лизонька, в верность которой я безумно верил и жил этой верой все время, ожидая каждый день встречи с женой, как нечто незаурядное, невозможное и неустоявшееся. Как нечто необыкновенное. Точно спятил, скажут многие и, возможно, будут правы. В этот странный и непонятный век супружество для многих, как акт обречения, или отречения от нормальной жизни - скучное, будничное ничто. Для всех, кроме меня. Видимо, я один такой на земле, раз даже для Лизы супружество обернулось обузой. И снова глоток. Внутри согревает все, тело в легком опьянении, в голове рой мыслей - и почему они появляются только тогда, когда в жизни происходит нечто из ряда вон? Почему не видел этого раньше? Почему мне, свято верящему в чистоту и непогрешимость людей, верящему в сказку и любовь «до гроба», попадаются лживые и аморфные существа на пути, которые не имеют четких целей и планов на жизнь, которые не способны любить и быть любимыми один единственный раз в жизни, но навсегда... Почему я не способен распознать таких же, похожих на меня, ответственных перед той самой любовью, в которой клялись и которую принимали от другого человека? А как было бы просто, если б это случилось. Но... либо их нет, либо они дарят свою любовь и преданность таким же неблагодарным, как моя жена людям. Так в чем же я себя виню? Лишь в том, что не смог распознать «своего» человека. И пять лет совместной жизни укатились под откос. Нет, конечно, у нее-то все хорошо. За последний год с пятым встречаю Лизу на улице. Ну, а что поделаешь, красотка! Я и сейчас в нее влюблен, но почему-то рука не поднимается поднять телефон и набрать ее номер. Не потому, что слабак, а потому как бессмысленно. Вновь ожидать каждый день встречи с женой, как нечто волшебное, зная, что все ее совещания, корпоративы и деловые встречи не более, чем жизнь стремящейся все попробовать нимфоманки. Мне вдруг страстно захотелось туда, в мерзкий проливной дождик, в холодный осенний вечер, украшенный огнями редко спящего города. Я сжал стакан с виски, словно хотел задушить в себе эту привычку, но вовремя понял, что без нее сойду с ума или выброшусь когда-нибудь из этого чертового окна в промозглую, дождливую осень. Сжалился над стеклянным другом и поставил его на подоконник, одел ботинки и серое полупальто, поднял воротник, нахлобучил шапку и, перед тем как выйти, глянул в зеркало. И зачем я это сделал? На меня из-под козырька смотрел совершенно нормальный, можно даже сказать, в какой-то мере красивый тридцатилетний мужчина, грустными карими глазами исподлобья как бы вопрошая: ну и почему ты до сих пор один? Женщин что ли на свете мало? Так в том и дело, что теперь, как пелена с глаз спала, в каждой женщине я видел ее, мою жену-нимфоманку, изобретательно скрывающую свой внутренний мир. Как кто-то умный говорил: «Условия диктует век спешащий». В таком случае, я динозавр, и хочу одного - встретить свою половинку навсегда, навеки-вечные, до скончания времен... Но это, видимо, уже из другой оперы. Только как это сделать, будучи уверенным, что все остальные девушки, как моя жена? Скорчив себе гримасу, я вышел из квартиры. - Идиот ты, Ванька! - шепнул сам себе, надеясь, что слова заглушит мимолетный скрип личины. Надо бы ее смазать. Лифт долго гремел внизу, развозя пассажиров, прежде чем заехал за мной на девятый. Вошел, нажал единичку, и взглядом зацепился за надпись, выведенную жирным черным маркером: «Я ТРАХАЛ ТВОЮ ЖЕНУ!» И кому в голову пришло написать это в лифте двенадцатиэтажного дома? Это же переполошит весь подъезд. Я пару раз для приличия потер надпись рукавом пальто. Идиот! Кого нафиг это переполошит? Только тебя, и то потому, что ты все знаешь, остальные либо сами ходят налево, либо тоже живут за розовой вуалью, отрицая измену жены за неимением фактов. Правильно! Меньше знаешь, крепче спишь! И уж тем более не будешь разбираться, искать факты при виде какой-то левой надписи на стене. Я верю ей! Я ее люблю! И она меня! И все хорошо. Все спокойно - иллюзия часть жизни многих. И порой человек добровольно укрывается этой завесой, даже зная о факте измены. Ну и что, погуляла... А я - правильный, я - простил, и живу по накатанной, тихо, мирно, спокойно... На пятом этаже ко мне присоединилась дама с собачкой, прервав неторопливое течение мыслей. Женщина нормальная, особенно сзади, в бежевом дождевике, слишком легком для прохладной осени. Собака же: ужас, тихонько сверлящий тебя взглядом, как бы ты не стоял, как бы ты не пытался отвести взгляд от этого злобного зверя - ну знаете таких, женщины в большинстве своем этих крыс таскают за собой. Маленькая, ушастая, глазастая тварь. Короткошерстная, с выпученными дикими глазами, большими ушами и вечно трясущимся от страха, тщедушным тельцем. Такую псину дома надо выгуливать в маленькой темной клетке, чтобы не дай бог не заболела или не укусила кого более огромного, а хозяйка вон поперлась куда-то, на ночь глядя, в холодную, сырую осень. Да псина сдохнет там, не пройдет и пяти минут. На втором этаже лифт останавливается, и дама со зверем выходит. Где-то за углом ее встречает мужской голос, полный восторга. - Ну, что? Отпросилась? - Да так ушла. Он весь по уши в своих танках... Совсем оборзели! Теперь, оказывается, можно особо не прятаться. И ходить далеко не надо: спустился на три этажа вниз и изменяй себе спокойно. Бедная псина. Я теперь понимаю, почему она такая злобная. Вместо прогулки, ее ведут к соседу... Вместо свежего воздуха - чужая квартира, пропитанная неизвестными запахами и криками хозяйки, с которой на глазах у псины делают что-то непонятное. Ну и как после этого мне быть? У меня на работе есть целиком женский отдел. Все из них замужем, многие с детьми, и знаете, что странно? Я постоянно ловлю на себе их любопытные, а порой и жадные взгляды. Кто-то томно вздыхает, кто-то подмигнет лишний раз, а Марья Ивановна, та, что сорока лет от роду, постоянно за задницу пытается ущипнуть. А один раз я застал их за откровенным разговором, кто кого трахнул бы из нашей Кампании. И стоило мне войти... В общем столько похабных взглядов сразу я не ловил на себе еще никогда. Но, в силу моей новой убежденности, я быстро все понял и вовремя ушел из отдела... Мои мысли прервал довольно ощутимый толчок. Какая-то девушка врезалась в меня, когда я вышел из подъезда. Ее небольшая сумочка вылетела из рук и рассыпала содержимое по бетонному пандусу. - Извините, - пробормотала она, опустив лицо вниз. - Задумалась что-то. - Нет, это вы уж меня извините, - я бросился помогать ей собирать раскатившиеся вещи. Среди всего прочего барахла в глаза бросились презервативы. Потом, когда наши руки столкнулись, взору попалось обручальное кольцо на пальце девушки, а когда она подняла лицо, чтобы поблагодарить за помощь, я понял, что раньше не видел ее здесь. Но мало ли: подъезд большой, всех не упомнишь... - Извините, - затем произнесла она, всё-таки развеяв мои сомнения, - а вы не откроете мне подъезд? А то магнитного ключа у меня нет, я не местная, а друг задерживается. - Да, конечно, - кивнул я, открыл девушке дверь, а сам побрел под моросящим дождем в еще более скверном настроении, чем раньше. Снял шапку, подставляя холодному дождю голову, ничуть себя не жалея. А смысл? Мудак, размазня, тряпка! Какой-то неправильный ты, какой-то даже не муж