бья как бы вопрошая: ну и почему ты до сих пор один? Женщин что ли на свете мало? Так в том и дело, что теперь, как пелена с глаз спала, в каждой женщине я видел ее, мою жену-нимфоманку, изобретательно скрывающую свой внутренний мир. Как кто-то умный говорил: «Условия диктует век спешащий». В таком случае, я динозавр, и хочу одного - встретить свою половинку навсегда, навеки-вечные, до скончания времен... Но это, видимо, уже из другой оперы. Только как это сделать, будучи уверенным, что все остальные девушки, как моя жена? Скорчив себе гримасу, я вышел из квартиры. - Идиот ты, Ванька! - шепнул сам себе, надеясь, что слова заглушит мимолетный скрип личины. Надо бы ее смазать. Лифт долго гремел внизу, развозя пассажиров, прежде чем заехал за мной на девятый. Вошел, нажал единичку, и взглядом зацепился за надпись, выведенную жирным черным маркером: «Я ТРАХАЛ ТВОЮ ЖЕНУ!» И кому в голову пришло написать это в лифте двенадцатиэтажного дома? Это же переполошит весь подъезд. Я пару раз для приличия потер надпись рукавом пальто. Идиот! Кого нафиг это переполошит? Только тебя, и то потому, что ты все знаешь, остальные либо сами ходят налево, либо тоже живут за розовой вуалью, отрицая измену жены за неимением фактов. Правильно! Меньше знаешь, крепче спишь! И уж тем более не будешь разбираться, искать факты при виде какой-то левой надписи на стене. Я верю ей! Я ее люблю! И она меня! И все хорошо. Все спокойно - иллюзия часть жизни многих. И порой человек добровольно укрывается этой завесой, даже зная о факте измены. Ну и что, погуляла... А я - правильный, я - простил, и живу по накатанной, тихо, мирно, спокойно... На пятом этаже ко мне присоединилась дама с собачкой, прервав неторопливое течение мыслей. Женщина нормальная, особенно сзади, в бежевом дождевике, слишком легком для прохладной осени. Собака же: ужас, тихонько сверлящий тебя взглядом, как бы ты не стоял, как бы ты не пытался отвести взгляд от этого злобного зверя - ну знаете таких, женщины в большинстве своем этих крыс таскают за собой. Маленькая, ушастая, глазастая тварь. Короткошерстная, с выпученными дикими глазами, большими ушами и вечно трясущимся от страха, тщедушным тельцем. Такую псину дома надо выгуливать в маленькой темной клетке, чтобы не дай бог не заболела или не укусила кого более огромного, а хозяйка вон поперлась куда-то, на ночь глядя, в холодную, сырую осень. Да псина сдохнет там, не пройдет и пяти минут. На втором этаже лифт останавливается, и дама со зверем выходит. Где-то за углом ее встречает мужской голос, полный восторга. - Ну, что? Отпросилась? - Да так ушла. Он весь по уши в своих танках... Совсем оборзели! Теперь, оказывается, можно особо не прятаться. И ходить далеко не надо: спустился на три этажа вниз и изменяй себе спокойно. Бедная псина. Я теперь понимаю, почему она такая злобная. Вместо прогулки, ее ведут к соседу... Вместо свежего воздуха - чужая квартира, пропитанная неизвестными запахами и криками хозяйки, с которой на глазах у псины делают что-то непонятное. Ну и как после этого мне быть? У меня на работе есть целиком женский отдел. Все из них замужем, многие с детьми, и знаете, что странно? Я постоянно ловлю на себе их любопытные, а порой и жадные взгляды. Кто-то томно вздыхает, кто-то подмигнет лишний раз, а Марья Ивановна, та, что сорока лет от роду, постоянно за задницу пытается ущипнуть. А один раз я застал их за откровенным разговором, кто кого трахнул бы из нашей Кампании. И стоило мне войти... В общем столько похабных взглядов сразу я не ловил на себе еще никогда. Но, в силу моей новой убежденности, я быстро все понял и вовремя ушел из отдела... Мои мысли прервал довольно ощутимый толчок. Какая-то девушка врезалась в меня, когда я вышел из подъезда. Ее небольшая сумочка вылетела из рук и рассыпала содержимое по бетонному пандусу. - Извините, - пробормотала она, опустив лицо вниз. - Задумалась что-то. - Нет, это вы уж меня извините, - я бросился помогать ей собирать раскатившиеся вещи. Среди всего прочего барахла в глаза бросились презервативы. Потом, когда наши руки столкнулись, взору попалось обручальное кольцо на пальце девушки, а когда она подняла лицо, чтобы поблагодарить за помощь, я понял, что раньше не видел ее здесь. Но мало ли: подъезд большой, всех не упомнишь... - Извините, - затем произнесла она, всё-таки развеяв мои сомнения, - а вы не откроете мне подъезд? А то магнитного ключа у меня нет, я не местная, а друг задерживается. - Да, конечно, - кивнул я, открыл девушке дверь, а сам побрел под моросящим дождем в еще более скверном настроении, чем раньше. Снял шапку, подставляя холодному дождю голову, ничуть себя не жалея. А смысл? Мудак, размазня, тряпка! Какой-то неправильный ты, какой-то даже не мужчина ты. Другой бы на твоем месте воспользовался напрашивающимися замужними дурами, да и в ус не дул. В понедельник хочешь эту, во вторник - другую, третью на среду, на четверг и пятницу тоже... Марья Ивановна на субботу... Тьфу! Похоже я начал поддаваться стаду. Похоже я переставал быть собой - представляя все это новомодное свихнувшееся поколение «нимфоманов» и нимфоманок. Да, черт возьми, я другой! И я не хочу жить и любить предателя! Чувствовать его рядом с собой! Выносить эту самую свободную любовь! Я хоть и другой, но я правильный, может единственный правильный в этом свихнувшемся, сломавшемся обществе! Один... От этого слова мне стало еще хуже. Я шел, не разбирая дороги, не видя луж под ногами, только огни вечернего испорченного города маячили пред глазами, словно калейдоскоп мельтешащих лиц, таких ярких и таких разных, но таких размытых в своей простой до безобразия натуре. Я шел и шел, и ничего почти не видел, так... звуки, образы, очертания и огни, огни, огни... как Ангелы.... И почему я их вспомнил? Нет же их, никто не видел, никто не чувствовал их всепоглощающую любовь и заботливую помощь. И никто уже ничего от них не ждал очень давно. Может поэтому не помогают? Может... - Помогите... - тогда прошептал я, посмотрев вверх, в чернеющую даль небосклона, а сверху, словно их слезы, моросил дождь. Раздавшаяся рядом трель трамвайного сигнала привела меня в чувство. Я еле успел соскочить с рельс, когда мимо меня пронесся двойной желтый вагон. Ну и что? Я пригрозил вслед рукой, ничуть не чувствуя страха. Ну и что, если бы сбил! Нашел, чем напугать. По другому пути в обратную сторону шел второй, похожий. Поиграть что ли в рулетку? Успею - не успею? Но интерес так и не вспыхнул: я знал, что успею, так как кончать с жизнью совершенно не хотелось. Не в моих правилах. И тут я заметил мальчишку. Лет десяти, не больше. Он шел сквозь вечернюю полутьму, целиком погрузившись в смартфон и ничего не замечая. Водитель трамвая тоже пока ничего не подозревал... Я один видел, что их встреча на рельсах неизбежна. И бросился вперед - наперерез трамваю и мальчишке, не замечая в замедленной картинке ничего вокруг. Ни то, что мальчик уже вышел на пути и в удивлении остолбенело поднял голову, не в силах уже отскочить, ни то, что водитель тоже заметил пацана, активировал тормоза, но попробуй такую махину быстро останови, тем более в дождь. И я врезался в пацана, сбивая с ног, в тот момент, когда трамвай готов был смести его. Меня касанием все же приложило о бок трамвая, мы с мальчишкой покатились по траве вне трамвайных путей. Бежали люди, что-то кричали. Парнишка лишь вскочил, бросился ко мне и начал спрашивать. Я еще не мог нормально думать: видимо приложило меня все-таки знатно, но я улыбался ему в лицо. - Как вы? Простите меня. С вами все хорошо? - спрашивал он, не зная, чем помочь. - Всё! - наконец сказал я. - Всё нормально. - И поднялся. Пусть еще болела спина, пусть в голове еще не слишком ясно. Люди, видя, что все обошлось, стали расходиться. - Ты почему в такое время один? И куда шел, не глядя по сторонам? - Я... я... - замялся мальчик. Но потом, чувствуя, что человек, только что спасший его, не может быть врагом. - Я к маме на работу. Встречаю частенько, а то страшно небось по темноте домой возвращаться. - А почему отец её не встречает? - В командировке, - быстро буркнул мальчишка. - Спасибо еще раз вам. - Не за что, - отмахнулся я, и почему-то спросил: - А далеко работа-то у мамки? - Да нет, вон за дорогой на той стороне. Консультантом работает. - Давай провожу, а то мало ли под чего еще тебе захочется прыгнуть, - улыбнулся я. - Пойдемте, - пожал плечами тот. Почему мне захотелось довести его до мамки? Возможно, сыграл тот всеми известный принцип: «мы в ответе за тех, кого приручили». В моем случае - кому помог. Да и собеседника у меня давно не было. Хотя какой собеседник из десяти-одиннадцатилетнего мальчишки? За десять минут, пока шли, обмолвились несколькими фразами. Ничего не значащими, дежурными. - Как звать? - Максим. - Учишься? - В третьем классе. - А отец часто в командировках? - Не часто, а долго. - Мать консультант? - Ага. - И кого она консультирует? - Продавец-консультант. - А-а-а... И во сколько заканчивает? - В десять. - Ну, не долго еще. Пришли. Давай сдам тебя ей и пойду... Мы вошли в светлый зал торгового центра, прошлись меж арендованных стеклянных витрин магазинов. Несмотря на поздний час, по нему бродили люди - этакие зомби-шопоголики, если вы понимаете, о чем я. Вошли в частный магазин, обвешанный одеждой. Ввиду дорогой и маленькой площади шмотки висели везде, кроме разве что люстры, и то потому, что она была вмонтирована в потолок. - Мам! - позвал Максим. Откуда-то из-за вешалок выглянуло красивое личико девушки лет двадцати пят