В 1943 г. к личным ассоциациям Батая прибавилась еще одна — он встретил и полюбил женщину по имени Диана, которая впоследствии стала его женой. Еще одно совпадение: по приведенным у Фрэзера мифам, Немийский жрец был возлюбленным богини Дианы. Таким образом, мрачный миф о «виновном» обретет просветленные оттенки надежды… Тогда же, под непосредственным впечатлением от встречи с Дианой, Батай начинает писать Катехизис Диануса под названием «Аллилуйя» (опубл. в 1947 г. с иллюстрациями Жана Фотрие в издательстве Огюста Блезо) — текст, построенный в форме ответов на вопросы Дианы. Так Батай-Дианус стал служителем реальной Дианы.
Новая любовь оказывается продолжением экзистенциальных и философских исканий Батая, который собирался объединить «Виновного» и «Аллилуйю» в единый грандиозный опус. Оба произведения должны были образовать второй том «Суммы атеологии» (а первый том объединял бы «Внутренний опыт» и «Метод медитации»). Об этом Батай говорил в предисловии к первому изданию «Виновного»: «"Виновный" — это рассказ о парадоксальном "мистическом" опыте… Этот опыт… не относится ни к одной из известных религий. Он парадоксален и вовсе не противоречит эротике: он разыгрывается в экстазе; он имморален, у него нет другой возможности, кроме шанса. Это нечто вроде игры, в которой нет убежища, это заблуждение, тревога с самого начала, по сути своей внутреннее насилие. К "Виновному" присоединяется "Аллилуйя", обжигающий призыв к эротике — от любовника к любовнице»[8]. В 1961 г. замысел был осуществлен — были опубликованы оба тома «Суммы атеологии», дополненной «Введением» и «Аллилуйей».
Проблематика случайности, совпадений обретает в «Виновном» новую трактовку — Батай пишет об «удаче» (la chance). «Шанс» — так называется отдельная часть книги. Осмысление шанса происходит через глобальную для Батая категорию смерти. Казалось бы, пишет Батай в «Виновном», шанс — это противоположность смерти. Но «смерть может быть матерью шанса»[9]. Соотношение между шансом и смертью парадоксально: «Шанс может любить смерть, и все же это желание ее уничтожает»[10].
В «Виновном» этим шансом была Лаура, но после встречи с Дианой вся тематика шанса переходит к ней. В воображении Батая образ Дианы подчас сливался с трагическим образом Лауры, но теперь происходила некая де-трагедизация, из метафизического понятия неожиданно возникала настоящая, реальная удача. Батай видел в Диане незаслуженную радость — незаслуженный шанс. И поражался «совпадениям» своих давних размышлений и образов — с ней. Биограф Мишель Сюриа приводит рассуждения Батая о Диане (обозначенной как К. — Кочубей): «Решив воплотить шанс ad unguem, К. не могла сделать лучше: появляясь, но только в моменты тревоги… исчезая так внезапно, что снова возникала тревога… Словно она приходила на смену ночи, словно только ночь могла прийти ей на смену»[11].
В 1944 г. Батай начинает писать книгу о Ницше, в которой все личные ассоциации связаны с его любовью к Диане, его новым шансом, его новой удачей. Третья часть произведения состоит из дневника, который Батай вел с февраля по август 1944 г. Он с упоением пишет о «любимом существе» — женщине, названной инициалом К. (Кочубей): «Мое желание сегодня направлено в одну точку. Я ассоциирую этот предмет, лишенный объективной истинности и вместе с тем самый пронзительный, какой я только могу вообразить, — с улыбкой, с ясностью любимого существа… И я узнал это существо: я всегда его ждал… Но эта женщина, которую я обнимаю, ускользает от меня… только отсутствие продолжает постигать ее через ощущение недостачи[12]… Только что мы с К. проверили все. На какой-то миг — столь краткий — мы были счастливы»[13]. Диана ассоциируется и с исторической подоплекой книги — освобождением Франции от нацистов: «Видел К., грохочут пушки и слышны автоматные очереди» (август 1944)[14]. В 1945 г. книга увидела свет: «Ницше, или воля к удаче».
Дианус — один из главных персонажей в романе Батая «Ненависть к поэзии» (1947, переиздано в 1962 под названием «Невозможное»), причем часть, которая так и называется «Дианус», посвящена мертвому герою, в полном согласии с упомянутым замыслом «Виновного». А Диана становится прототипом женских образов, насколько вообще можно говорить о «прототипах» по отношению к художественным произведениям Батая. Но в случае с «Ненавистью к поэзии» существует любопытное косвенное доказательство автобиографических ассоциаций. Перед публикацией книги Батай выпустил отдельным изданием одну ее часть «Крысиная история. Дневник Диануса» (1947)[15], иллюстрациями к которой служили офорты итальянского скульптора и художника Альберто Джакометти. Художник изобразил Диану, подписав офорт буквой Б. (Богарнэ), философа Александра Кожева (подпись А. — Александр), и Батая (подпись Д. — Дианус). Будучи эротическим персонажем — объектом желания — Диана оказалась вовлеченной в философский подтекст романа. В том же 1947 г., уже независимо от «Крысиной истории», Джакометти создал «Бюст Дианы Батай».