Любовники терзают друг друга. Оба жаждут страдать. Желание в них обязано желать невозможного. Иначе желание было бы утолено и угасло.
Учитывая, что желание стремится к неутоленности, полезно утолять его и растворяться в лоне несказанного счастья. В этот миг счастье становится условием приумножения желания, а утоление — источником его молодости.
V
Признай, наконец, кто ты есть. Как можно желать своего унижения, если ты обращаешься к другим, используя чужое обличье?
Ты могла бы соответствовать условностям и наслаждаться уважением униженных. Нетрудно было бы оценить в себе те стороны, благодаря которым ты трудилась бы над безграничной фальсификацией. Не имело бы значения, лжешь ли ты. Ты отвечала бы раболепным отношением на рабство большинства, лишая страсть существования. В таком положении ты стала бы мадам N…, и я услышал бы похвалы в твой адрес…
Тебе пришлось выбирать меж двумя путями: быть «рекомендованной» представителям человечества, основанного на отвращении к человеку, как одна из их числа, или же открыться свободе желаний, выходящих за общепринятые границы.
В первом случае ты поддалась бы усталости…
Но как забыть о твоей способности помещать в себя само бытие, тоже участвующее в игре? Оцени избыток крови, согревающей тебя под серым небом: долго ли смогла бы ты прятать его под платьем? Долго ли подавляла бы ты этот вопль исступления и чрезмерного сладострастия, который остальные свели бы к незначительным речам в угоду благопристойности? Разве, опьяненная стыдом, ты не была бы такой же чарующей, как нагота ночи?
Лишь невыносимая радость оттого, что снимаешь платье, соразмерна безграничности… где, как ты знаешь, ты заблудилась: эта безграничность тоже без платья, а твоя нагота, теряющаяся в ней, заурядна, точно покойник. Твоя нагота безгранично выставляет себя в ней напоказ: ты съеживаешься, терзаясь стыдом, и твоя непристойность безгранично вводит тебя в игру.
(Разве нестерпимое головокружение не открывает тебе, нагой и безмолвной, интимность вселенной? Разве не эта несовершенная вселенная зияет меж твоих ног? Риторический вопрос. Но неужели ты сама, открытая нескончаемому хохоту звезд, усомнишься в том, что далекая пустота тяжелее, чем эта постыдная интимность, таящаяся в тебе?)
Лежа с запрокинутой головой, заблудившись взглядом в молочных разводах небес, отдай звездам… самое нежное истечение своего тела!
Вдыхай сернистый запах и аромат обнаженной груди Млечного пути: чистота твоих чресл откроет твои сны падению в непостижимое пространство.
Соединения обнаженных гусениц половых органов, эти проплешины и розовые полости, этот мятежный ропот, эти мертвые глаза: долгая икота хохочущего исступления — эти минуты перекликаются в тебе с бездонной трещиной небес…
Пальцы соскальзывают в щель, где скрывается ночь. Ночь опускается в сердце, и падающие звезды бороздят ночь, в которой твоя нагота открыта, будто небо.
То, что вытекает из тебя при наслаждении, в сладковатом ужасе плоти, другие крадут у безграничности смерти. Они крадут это у одиночества небес! Именно поэтому тебе нужно бежать, спрятаться в лесной чаще. То, что терзает в сладострастии, призывает головокружение одиночества: сладострастие требует горячки! Лишь твои белые глаза способны признать богохульство, которое свяжет твою сладострастную рану с пустотой звездного неба.
Ничто не соизмеримо с твоим исступлением, кроме безмолвной безграничности ночи.
Отрицая ограниченные существа, любовь предает их бесконечности пустоты, сводит к ожиданию того, чем они не являются.
VI
В любовной муке я избегаю себя самого и, обнажаясь, подступаю к нереальной прозрачности.
Если же я больше не страдаю, не люблю, я, напротив, ограничиваю себя собственной тяжестью.
Избирающая любовь — противоположность похоти. Очистительная любовь делает плотские утехи пресными. Сальное любопытство ребенка переходит в восторги и наивность, полную ловушек.
Судя по бесполым простейшим, размножение клетки проистекает из неспособности сохранять открытый организм в целостности. Рост крошечного существа в итоге приводит к переизбытку, чрезмерному разрыву и потере единства.
Половое размножение животных и человека делится на два этапа, каждый из которых характеризуется этими же чертами переизбытка, чрезмерного разрыва и потери. На первом этапе два существа сообщаются посредством своих разрывов. Это самое жестокое общение. Скрытый разрыв (сродни несовершенству, стыду существа) обнажается (признает себя) и жадно прижимается к другому разрыву: точка соединения любовников — маниакальное стремление разрывать и быть разорванным.