Затемнение, одновременно со звоном разбитого стекла. Зонг.
Если б день не длился без конца и края, если б не был каждый вечер так уныл,
если б время мчалось, бег не замедляя, одному быть — у меня достало б сил. О, как ночь длинна! глаза мои открыты. О, как ночь длинна! тоска острее бритвы. О, как ночь длинна! услышь мои молитвы и спаси от одиночества меня…
Мои шаги не отзовутся эхом,
мое лицо не отразит вода,
я становлюсь безликим человеком,
держащим путь бесцельный в никуда.
(Боб Дилан. Спаси от одиночества меня)
Больничная палата. АЛЕК лежит с закрытыми глазами, голова забинтована, ноги в гипсе. Возле кровати дежурит МЕДСЕСТРА.
АЛЕК (бредит). Одно лицо… у всех… одно лицо! Я не хочу… Откройте, откройте… это грех… тыр–пыр восемь дыр… Больно!
МЕДСЕСТРА. Тихо, тихо. Сейчас полегчает. (Наполняет шприц, делает ему укол.)
АЛЕК (садится на постели с расширенными от ярости глазами). Ни один из вас не выйдет отсюда… надеюсь, мы поняли друг друга? Ни один!!! (Падает на подушку и затихает.) Вот и хорошо… тихо… боли… тихо… без боли…
Затемнение. В палату заглядывает ДОКТОР ТЕЙЛОР. С ее лица не сходит улыбка.
ТЕЙЛОР. Мы не спим?
АЛЕК. Нет, доктор. Доброе утро.
ТЕЙЛОР. Доброе утро. Ну, как мы себя сегодня чувствуем?
АЛЕК. Отлично, миссис.
ТЕЙЛОР. Чудно, чудно. Я психиатр, меня зовут доктор Тейлор.
АЛЕК. Я шизанулся, да?
ТЕЙЛОР. Ну, что ты. Обычная проверка.
АЛЕК. Будем обсуждать мои сексуальные проблемы?
ТЕЙЛОР. В другой раз, если не возражаешь. Сегодня я хочу показать тебе несколько слайдов, а ты мне все про них расскажешь, идет?
АЛЕК. А вы про сны все знаете?
ТЕЙЛОР. Ну, кое‑что знаю. Тебя что‑то беспокоит?
АЛЕК. Не то что беспокоит, а так… одно и то же снится каждую ночь. Будто черепок мой доктора открыли и ковыряются в нем. К чему бы это, а?
ТЕЙЛОР. После черепно–мозговой травмы это бывает. Постепенно все придет в норму.
АЛЕК. Ясно.
ТЕЙЛОР. Ну вот, смотри. Каждый слайд — это что‑то вроде карикатуры. Ты должен решить, что собирается сказать тот или иной персонаж. Понял?
АЛЕК. Чего ж тут не понять.
ТЕЙЛОР. Только отвечай сразу. Первое, что придет в голову.
АЛЕК. Банан… авторучка… (Хохочет.)
ТЕЙЛОР (смеется). Вот: парень, с которым ты всегда цапался, серьезно заболел. Что ты ему скажешь?
АЛЕК. Твоя зеленая рожа просит кирпича, дружище.
ОБА смеются этой шутке.
ТЕЙЛОР. Хорошо. А сейчас? (Показывает слайд.) В спальню к юной леди заглянул мужчина.
АЛЕК. Ну что, чувиха, снимем показания со счетчика?
Смеются. ТЕЙЛОР. Очень хорошо. А этот? (Показывает слайд.) К вам пришел возмущенный покупатель: "Вы продали мне бракованные часы, верните деньги!"
АЛЕК. Засуньте их себе в задницу!
Смеются.
ТЕЙЛОР. Вот еще. (Показывает слайд.} Любимая бабуля принесла тебе в постель куриное яйцо.
АЛЕК. Я его раскурочу, как… (Бьет забинтованной рукой по кровати и взвывает от боли.) Сучий потрох!
ТЕЙЛОР. Не сильно ушибся?
АЛЕК. Да ничего вроде. Что, всё?
ТЕЙЛОР. Всё.
АЛЕК. Клевый тест. И сколько я очков набрал?
ТЕЙЛОР. Тут не в очках дело. Я проверяла, насколько быстро ты идешь на поправку. А теперь отдыхай. (Уходит.)
АЛЕК лежит, напевая знакомую мелодию. Робкий стук в дверь. В палату входят РОДИТЕЛИ Алека.
ПА. Здравствуй, сынок. МА. Ну, как ты? ПА. Немного получше?
АЛЕК. За каким хреном вы сюда приперлись?
ПА. Мы прочитали в газетах, как они, сынок, над тобой издевались. Хотели, чтобы ты покончил с собой. Это все правительство… Конечно, мы тоже виноваты. МА. Скорей, сынок, выздоравливай и возвращайся домой. АЛЕК. А как поживает ваш ублюдок Джо? Цветет и пахнет? МА. Ах, Алек… (Всплакнула)
ПА. Он попал в историю. Для нас это было как снег на голову. АЛЕК. Надо же, такой тихоня. ПА. Понимаешь, он ждал на улице свою девушку, а полицейские сказали, чтобы он там не стоял, а он им: "У нас свободная страна, где хочу, там стою", ну они его и побили
МА. Он… он был весь… в крови… (Рыдания.)
АЛЕК. Ай–яй–яй. И где же он сейчас, наш бедный мальчик?
МА. Они его… они его…
ПА. С ним почему‑то расторгли контракт, и ему пришлось уехать в свой родной город.
АЛЕК. Страсть овечья! Значит, вы хотите, чтобы мы вернулись к прежнему?
ПА. Да, сынок. Ты уж нас с мамой прости.
МА. Про…про… (Плачет.)
АЛЕК. Закрой, мамуля, варежку, пока я тебе все зубы не пересчитал.
ПА. Зачем ты так, сынок. Ведь она тебя родила на свет.
АЛЕК. Плевал я на ваш вонючий свет. Ладно, валите, я подумаю. Но если я вернусь, вы у меня на цырлах будете ходить, ясно?
ПА. Как скажешь, Алек.