Тогда я думал, что это нормально, так и должно быть. С кем не бывает. Что не делается- все к лучшему, помните, да? Как же я ошибался!
Итак, надо для начала найти Фортуну. Они же сестры, и я больше, чем уверен, что она всегда в курсе дел своей бунтарки-родственницы. В последний раз я видел Фортуну, конечно же, в Вегасе. Это была случайная встреча. Отец моего подопечного решил оставить свои последние деньги на автомате, вместо того, чтоб внести эту сумму в хорошую школу, что ему все советовали. Как сейчас вижу эту картину: вот мы сидим у фонтанчика с Пабло и ждём, каким выйдет его папочка: добрым, весёлым, готовым расцеловать или озлобленным, пьяным и без капли жалости и сострадания. Тут я и увидел её. Она шла все прекрасная, в блестках, в длинном платье со шлейфом, в венце славы и величия. И пусть её видели лишь избранные, на кого она обращала внимание, здесь все молились на нее. Тут и там все шептали: «Ну, Удача, не подведи меня!», «Улыбнись же мне, Удача, и я сделаю все ради тебя!» и прочее. Это был её мир, её уголок собственного Рая.
И вот она увидела меня и соизволила подойти.
– Ангел! Давно не видела таких здесь! – обратилась она ко мне.
Я протянул руку, и когда она подала свою, легонько поцеловал её кисть (это мне посоветовали когда-то в далёкие годы ученичества, как знак поклонения существам по рангу выше. Ну и галантность никто не отменял, конечно).
– Анхель, – представился я.
– Очаровательный костюм, Анхель, – проведя по воротнику моего пиратского костюма, рукой, сделала она комплимент. Я не зря выбрал этот вид одежды сегодня. Ведь мы с Пабло шли сюда как пираты за золотом! Поэтому я надел рубашку из шелка с кружевными манжетами, а также атласные штаны до колен. Поверх рубашки был надет очень пестрый жилет до бедер из лучшего атласа. На шее красовался богато отделанный воротник из плиссированных кружев, так называемый жабо. Все это дополнялось длинным богатым кафтаном с длинными и широкими манжетами. На голове, естественно, пиратская лихая треуголка с пером павлина (ибо цвет её как ничто лучше подходил к пестрому жилету). Я думал нацепить на глаз повязку, но не стал из соображений – лучше наблюдать все в два глаза!
– Рад, что он Вам нравится! – улыбнулся я.
В этот момент меня отвлек малыш, потянув за рукав – у нас был свой язык жестов, ведь Пабло был глухонемым. Я посмотрел на него и понял, что он устал ждать и особенно грустен, ведь он потерял всякую надежду встретить счастливого отца. И тут у меня мелькнула мысль.
– Фортуна, – привлёк я внимание Удачи, – я знаю, что я не имею весомых причин просить Вас. Но мне нужна Ваша помочь! – я даже не мог подобрать слов, чтоб выразить свою мысль. Мне, можно сказать, практически не выпадало возможности встречать таких существ, как она.
Она посмотрела на Пабло, и, казалось, загадочно улыбнулась ему.
– Мне кажется, я знаю о чем ты попросишь, Ангел, – сказала она мне.
– Неужели? – обрадовался я.
– Послушай, изменить ему его мир я не могу. Я не иду против природы. И таким уж создал его Босс. И, ты же знаешь, мои силы имеют кратковременный эффект. Но сейчас я вижу его желание. Он хочет, чтоб папа скорее вернулся, обнял его и сказал: «Малыш, мы богаты!», не так ли, дорогой? – обратилась она к Пабло, на что он, будто услышав ее, улыбнулся.
Она помолчала с некоторое время, словно изучая ситуацию, вынесла вердикт.
– Послушай, Анхель, его отец не заслужил моего дара, но мальчик в этом не виноват. Он милый и добрый. Я вижу в этом твои старания. Поэтому я сделаю это, ради вас двоих и ради вашей дружбы, ради любви.
Я не знал, что ответить ей. Меня переполняла радость и безумное наслаждение от того, что малыш будет счастлив! Что все будет хорошо!
Я повернулся к Пабло. Он как раз спрыгнул с края фонтана и побежал к дверям казино. Бежал на руки счастливого отца! И я прочитал по его губам: «Малыш, мы богаты!»
Я повернулся к Фортуне, но она уже отошла далеко и тоже наблюдала за этой животрепещущей картиной семейной гармонии. Я улыбнулся уй, а она кивнула в знак прощания.
Итак, Вегас. Она скорее всего все ещё там. И мы должны с ней поговорить.
Ночью, опять навеяв бессонницу маме, я телепортировался в Киото. Дитрих как раз укачивала малыша, когда тот проснулся. Она посмотрела на меня, и пальцем попросила молча посидеть (будто я собирался петь тяжёлый рок, тоже мне!)
Поцеловав малыша, она вселила в него спокойствие и мирные сны. Это было весьма завораживающе: я видел тёплый свет, изливавшийся из её уст и рук, как он обволакивал кроху подобно мягкому одеяльцу и уносил в мир сладких снов. Ах вот он её личный талант, её дар! У каждого он есть. Босс знает, кому что добавить в резюме.