Слегка потянув за ручку двери, я поняла, что она закрыта. Прислушавшись, смогла расслышать детский смех.
Положив одну руку на кобуру пистолета, другой рукой решительно постучала и, не дожидаясь встречного вопроса, бойко затараторила:
— Чай, кофе, конфеты, сигареты…
— Кафеты, кафеты, — услышала я с той стороны детский голос-эхо, и в этот момент дверь распахнулась.
Аленка — маленькая, пухлая девочка с розовыми щеками, черными как смоль волосами и белой кожей, курносым носиком, вокруг которого примостилась стайка веснушек, была точной копией своего отца. Надо же, как это Гордеев сразу не заметил — мелькнуло у меня, но потом я поняла, что и сама Марина Гордеева, судя по фотоснимку, была женщиной восточного типа, значит, наверняка супруг просто считал, что дочь похожа на мать.
Она сидела на руках у Тагира и смотрела на меня с откровенным любопытством. С трудом оторвав взгляд от малышки, я перевела его на Тагира и не смогла разглядеть в его лице ничего, кроме отчаяния. Медленно потянувшись к ручке стоп-крана, я дернула ее вниз. Поезд встряхнуло, громыхнули колеса…
— Кажется, мы приехали? — спросила я, глядя ему в глаза, а он, пошатнувшись, ничего не ответил, только крепче прижал к себе девочку. Облегченно вздохнув, я поняла, что пистолет мне, кажется, не понадобится.
Вылетевший из купе проводник смотрел на меня с возмущением.
— Свяжитесь с милицией, этого человека необходимо снять с поезда.
Я вернулась домой совершенно разбитая. Устала я не только и не столько физически — хотя прыжки с пятиметровой высоты на движущийся объект приземления, надо сказать, тоже дело не из легких, — сколько морально. Странно, но на этот раз у меня почему-то даже не было никакого чувства удовлетворения от того, что дело завершилось, причем успешно.
Для того чтобы преодолеть эту усталость, мне понадобилось целых три дня, в течение которых ни один из моих телефонов ни разу не звонил, потому что оба они были отключены. Я смотрела телевизор, читала журналы и книги, играла в простенькие игры на компьютере, периодически выходила из дома прогуляться или навестить кого-нибудь из приятелей, предварительно поставив условие — ни слова о работе.
Можно заставить себя не говорить о чем-то, но заставить себя не думать вряд ли способен хоть один человек. Поэтому я все-таки думала о работе, а точнее о деле, которое только что завершила. Думала о том, что отчасти мне повезло — ведь если бы в тот день мой новый знакомый Саша Волков не решил преподнести мне презент в виде бриллиантовых сережек, я не смогла бы так быстро выйти на Светлану Назарову, которая и дала мне ключ к разгадке убийства Марины Гордеевой. В таком случае…
В таком случае я нашла бы другой выход — не усомнившись ни на секунду в своих способностях, с уверенностью заключила я. И сразу почувствовала, как усталость и даже некоторая опустошенность в миг отступили. Я пришла в себя.
А когда я почувствовала, что пришла в себя, стала прежним человеком, естественно, включила оба телефона. Первый звонок по одному из них раздался, наверное, спустя минуту после того, как я снова дала ему возможность звонить. Я уже была готова к разговору с очередным, новым клиентом, но услышала голос Гордеева.
— Надежда Александровна, это Гордеев. Извините, что не позвонил раньше, сами понимаете, какая у меня дома сейчас обстановка… Мы ведь с вами не рассчитались.
— Ничего, не нужно извиняться. Меня все равно эти дни дома не было, так что вы позвонили как раз вовремя.
— Если вы не возражаете, я подъеду к вам?
Я возражать не стала. Мне было очень удобно встретиться с ним у себя дома, потому что весна выдала очередную порцию мерзкой погоды и выходить на улицу мне совершенно не хотелось. Он обещал подъехать чрез двадцать минут, и в этот промежуток времени мне удалось привести в полный порядок и себя, и квартиру.
На этот раз Гордеев впервые оказался пунктуальным и приехал ровно через двадцать минут. Я проводила его в комнату и усадила в кресло, поставив перед ним поднос с чашкой чая и маленькими булочками, которые, естественно, являлись произведением моего собственного кулинарного творчества.
— Надежда Александровна, прежде всего я хотел бы поблагодарить вас. Вы даже не представляете, насколько я вам благодарен, ведь, если бы не вы, возможно, я бы никогда больше не увидел свою дочь.