— Ева лечится? Она еще в стационаре?
— Да, лечится.
— Что говорят врачи?
— Раечка, я… я скажу все как есть, но ты должна пообещать, что не будешь волноваться. Обещаешь? — спросила Антонина Евгеньевна, взяв дочь за руку. Она поцеловала кончики ее пальцев — они были холодные, и женщина согрела их своим дыханием.
— Обещаю не волноваться, — сказала Рая и добавила: — Если это вообще возможно. Говори, мама, не томи.
— Еве нужна трансплантация печени.
— Ты решила быть донором?
— Хотела, но у нас несовместимость тканей, — вздохнула женщина. — Нужен донор, и такие операции делают за границей.
— Это очень дорого?
Антонина Евгеньевна рассказала, как они стали на очередь в одной из клиник Беларуси, как ей удалось собрать нужную сумму денег.
— Значит, есть надежда на благоприятный исход? — спросила Рая.
— Конечно! Это единственный шанс на спасение Евы.
— Вот и хорошо. Езжайте, не тяните время.
Раиса сама озвучила то, о чем хотела попросить ее мать.
— А ты, доченька, как ты без меня? Пусть не все время я была с тобой, но два-три раза в неделю я приезжала. А как теперь? Я не знаю, что мне делать! В клинике требуют послеоперационный уход от близких пациента. Раечка, милая, — женщина целовала тонкую руку дочери, — я побуду с Евой первые дни после трансплантации печени, я обещаю звонить тебе по нескольку раз в день, а потом приеду, примчусь к тебе хотя бы на один денек. Ты потерпишь, моя хорошая? Мне нелегко делать выбор между вами, я его и не делаю. Просто Еве сейчас нужна моя помощь, чтобы потом не было поздно… — Она говорила взволнованно и сбивчиво. — Я приеду к тебе, мое солнышко! Извини меня! Обещаю!
— Мамочка, не волнуйся, — попросила Раиса. — Не надо оправдываться и извиняться. Меня уже не спасти, ради меня ты продала свой дом, который тебе был так дорог… Не перебивай, дай мне высказаться. Я тебе благодарна за все-все! Ты самая лучшая мама на свете, и это правда. Давай посмотрим реальности в лицо. Мои дни сочтены, и мы обе об этом знаем. Еву можно и нужно спасать. Рядом со мной мой муж и Галя, они меня не оставят, а ты нужна Еве.
— Спасибо, доченька! — сказала женщина и расплакалась. — Никогда, никогда, даже в самом страшном сне, не могла себе представить такое!
— Ты должна спасти Еву! — повторила Рая. — За меня не беспокойся.
— Я приеду к тебе, мое солнышко! Примчусь при первой возможности!
— Мамочка, давай не обманывать друг друга, — спокойно произнесла Рая. — Мы обе знаем, что больше не увидимся.
— Нет-нет! Ты должна дождаться меня! А Ева? Неужели ты не хочешь увидеть сестру? — сдерживая слезы, воскликнула женщина.
— Передай Еве, что я ее сильно люблю! — попросила Рая. — Она такая красивая, наша птичка!
Часть четвертая
Глава 30
Еве разрешили подниматься с постели после трансплантации печени и прохаживаться по палате. Утром она, опираясь на руку матери с одной стороны и на руку врача с другой, сделала несколько шагов.
— На сегодня хватит! — сказал Лаурин Борисович. — Первые шаги всегда самые трудные.
— Я вам так благодарна, доктор! — в который раз повторила Антонина Евгеньевна.
— В удачной операции моя заслуга, а вот выздоровление зависит от пациента, — сказал доктор, помогая Еве лечь.
— Я буду стараться изо всех сил, — пообещала Ева Лаурину Борисовичу.
Мать поправила постель дочери и вышла из палаты. Ева с благодарностью посмотрела на врача.
— Спасибо вам за все! — сказала она.
Ева почувствовала неловкость, поймав на себе взгляд врача. Мужчине на вид было около сорока лет; высокий, широкоплечий, хорошо сбитый, похожий больше на спортсмена-тяжелоатлета, чем на хирурга, который проводил уникальные операции по трансплантации органов. Ева мельком взглянула на руки Лаурина Борисовича — они никак не были похожи на руки врача, которые, по ее мнению, должны выглядеть более утонченно, с чувственными длинными и тонкими пальцами. Его руки выглядели сильными и даже грубыми, а пальцы, как ей казалось, были толстыми. Мужчина смотрел на пациентку, и она, даже не глядя на него, чувствовала успокаивающее тепло его взгляда и от этого робела.
А Лаурин Борисович думал о том, что надолго запомнит свою пациентку из Украины. Молодую женщину с прекрасными, опушенными роскошными ресницами глазами, в которых застыли пустота и безысходность, которая, казалось, смирилась с тем, что жизнь ее скоро покинет и не осталось ни капли надежды. Он должен был вернуть ее к жизни! Блестяще проведя операцию, Лаурин Борисович был доволен собой, но в глазах Евы так и не загорелся огонек надежды.