После ужина Наум уселся за компьютер. Ева подошла к нему, спросила, что он ищет.
— Хочу расширить свои знания по оперному пению, — серьезно произнес он. — Какой у вас голос?
— Лирико-драматическое сопрано.
— Ева, вы можете прогуляться по усадьбе, а я немного поработаю, — сказал мальчик. Он посмотрел на Еву, мило улыбнулся и снова уставился на экран.
— Любишь работать в интернете?
— Иногда приходится. Если вы хотите узнать мое мнение по поводу того, что бумажная книга будет вытеснена электронной, то я думаю следующее: этого не будет, по крайней мере, в ближайшие лет сто.
Ева улыбнулась и оставила мальчика в покое. Антонина Евгеньевна хлопотала на кухне, а Лаурин Борисович предложил Еве прогуляться.
— Вечерние прогулки на свежем воздухе полезны всем, — сказал он.
Усадьба вокруг дома была хорошо обустроена.
— Я нанимал лучшего дизайнера, — объяснил мужчина, — согласовывал с ним проект. Там есть небольшой летний бассейн, весьма нужная вещь, особенно если в доме есть ребенок.
Ева шла рядом, держа мужчину под руку. Она ощущала его накачанные мышцы, его силу и думала о том, почему женщины предпочитают сильных, высоких мужчин.
«Наверное, потому, что создается ощущение защищенности от всех жизненных проблем», — думала она.
Они прохаживались аллейками, и у Евы на душе было так спокойно, как будто она знала этого человека много лет. Они не заметили, как перешли на «ты», и тогда разговор стал еще более непринужденным.
— Этот дом был построен еще до рождения Наума, — рассказал он. — Тогда моя жена Мария была беременна. Она погибла, и теперь мы с Наумчиком живем в этом доме вдвоем.
— Сколько ему тогда было?
— Два годика.
— Значит, он не помнит свою мать?
— Наум — своеобразный ребенок. — Мужчина улыбнулся при воспоминании о сыне. — Он доказывает, что помнит маму, хотя я сомневаюсь в этом. Мы все втроем ехали на машине, жена была за рулем, я — рядом с ней, сын — на заднем пассажирском сиденье, когда в бок машины врезался грузовик. Удар пришелся на сторону Марии… Я не спас ее, она умерла во время операции.
— У тебя необычный ребенок.
— Я знаю. Наум сам научился читать, когда ему едва исполнилось три года. С тех пор его любимые книги — энциклопедии.
— Наверное, он с удовольствием будет учиться в школе.
— Он пойдет в школу для одаренных детей.
— У Наумчика есть друзья? — спросила Ева, вспомнив, что в детской комнате мальчик не общался с детьми.
— Я думаю, что он общается только с теми, с кем ему интересно, — сказал Лаурин Борисович. — В этой школе у него будут друзья-единомышленники. А как тебе, Ева, удалось найти подход к моему сыну?
— Не знаю. Он сам по себе нашелся, — сказала она и улыбнулась.
Глава 40
Тихим вечером Лаурин Борисович предложил Еве пройтись к озеру. Она взяла его под руку, и они спустились по узкой тропинке к водоему. Пахло луговой мятой, на больших листьях лопуха по обе стороны дорожки блестели паутинки с замершими на них капельками росы. От водоема шла приятная свежесть, от которой Еве было легко дышать, и от изобилия кислорода слегка кружилась голова.
— Мне очень нравится это место, — сказал мужчина, когда перед ними заблестела тихая гладь озера. — Здесь мало народа, много зелени и тишина. Я устаю от городской суеты и только здесь могу отдохнуть душой и телом.
— Я уже привыкла к шумному городу, закованному в бетон и асфальт, но бывают моменты, когда все это утомляет и хочется покоя и уединения, — сказала Ева. — У меня была такая возможность, когда у мамы в селе был дом. Мне всегда будет не хватать его, ведь там прошло мое детство, рядом была моя сестра Рая, и пахло свежим парным молоком.
— У каждого человека в памяти остается то, что ему дорого, местá, где он был счастлив. Когда в нашей жизни происходит что-то ужасное, мы невольно думаем о том, что было бы хорошо убрать из памяти жуткие воспоминания, которые приносят постоянную боль, но не задумываемся о том, что память хранит не только плохие эпизоды, — она бережет все, что нам дорого.
— Ты прав, — согласилась с ним Ева. — В любой момент мы можем извлечь из памяти те или иные воспоминания.
— Позволь деликатный вопрос.
— Пожалуйста.
— Что самое теплое хранит твоя память?
Ева прошла вперед, стала на деревянной кладке, засмотрелась на темные воды — на землю тихо опускалась ночь.
— Свою первую и единственную любовь, — почти шепотом произнесла она, как будто опасаясь, что кто-то услышит ее признание.