— Скажешь такое!
— Да-да! Сложный материал, над которым нам приходилось попотеть, ты схватывал на лету! — засмеялась Татьяна. — Мы завидовали тебе, правда!
— У меня просто хорошая память, — сказал Дмитрий и спросил, как у нее дела в личной жизни.
— О! Тут я тебя переплюнула! — улыбнулась Таня. — Успела побывать замужем, родить сына и развестись.
— У тебя есть ребенок?
— Да, Тимка, мамина радость. Ему скоро исполнится два годика, и я собираюсь выйти на работу.
— А малыш с кем будет?
— Мама согласилась посидеть с ним до трех лет, — ответила Татьяна. — Димон, а ты, я слышала, все еще холостяк? Это правда?
— Если ты захотела меня женить на себе, то ничего не выйдет! — засмеялся Дмитрий. — Танечка, ты для меня просто друг.
— Я это поняла еще тогда, когда мы были на практике в лагере. Помнишь?
— У меня хорошая память. Не забыла? — улыбнулся он и предложил прогуляться, пока стоит хорошая погода.
Они бродили по вечернему городу без определенной цели, но были два места, куда Дмитрий не хотел идти, — оперный театр и парк со статуями влюбленных ангелов.
Глава 43
Лаурин Борисович вел машину молча. Рядом с ним сидела Ева. На заднем сиденье — ее мать. За всю дорогу он не проронил ни слова, и это настораживало Еву. Она терялась в догадках и не могла понять, почему за одни сутки с ним произошли такие изменения.
Припарковав машину возле клиники, Лаурин Борисович провел женщин в коридор и попросил их подождать в холле. Ева видела, как к доктору в кабинет вошли несколько его коллег и плотно закрыли за собой дверь.
— Я чувствую неладное, — произнесла Ева, взглянув на мать.
— Не накручивай себя преждевременно, — сказала ей женщина, хотя сама была как натянутая струна.
Через полчаса Лаурин Борисович подошел к ним и провел их в палату.
— Ева, нужны дополнительные исследования, — сказал он ей.
— У меня что-то не так?
На него смотрели выразительные, безумно красивые глаза, в которых застыла тревога. Он должен был нанести удар, сказать правду, но не смог. Лаурин Борисович отвел взгляд в сторону и спокойно произнес:
— Пока я не уверен в диагнозе, ничего не скажу. Пройдешь обследование — и тогда посмотрим. Я могу ошибаться, поэтому на консилиуме мы решили не торопиться с выводами и дообследовать пациентку, — сказал он.
— Сколько еще мне здесь быть?
— Думаю, дней пять-шесть, не более, — ответил он.
— На счету у нас хватает денег? — спросила Антонина Евгеньевна.
— У вас есть неделя экономии, — он улыбнулся уголком рта, — поэтому хватит.
У Евы все внутри опустилось. Она уже строила планы по своему возвращению, а теперь снова предстоит лежать в больничной палате. К тому же, судя по настроению доктора, он действительно озабочен состоянием ее здоровья. Ева была в отчаянии, но она не хотела, чтобы еще и мать впала в депрессию.
— Ну что ж, — сказала она весело, — снова здравствуй, любимая койка!
— Все будет хорошо! Все будет хорошо! — проговорила Антонина Евгеньевна, и было непонятно, кому адресовалась эта фраза: самой себе или дочери.
Потянулись унылые и долгие дни ожидания. Ева была молчалива и задумчива, как будто пребывала в предчувствии самого плохого. И оно пришло.
Лаурин Борисович должен был это сказать в первую очередь Еве, но не смог, пригласил в кабинет Антонину Евгеньевну.
— Скажите, в вашем роду были случаи заболевания раком? — спросил он женщину.
— Это наша карма, — ответила она. — Мои мать и отец умерли молодыми от рака, старшая дочь — тоже. Одну меня и Еву эта участь миновала. Что вы… хотите сказать?
— Именно это… не миновала. У меня были сомнения, но мы сделали повторное обследование, и подтвердилось, что у Евы в правой почке опухоль, — сказал доктор. — Мне очень жаль.
— Возможно, доброкачественная? — глухо спросила женщина, с надеждой глядя на доктора.
— Увы!
Антонина Евгеньевна расплакалась. От страшной новости, озвученной врачом, она наклонила голову, сгорбилась, будто пытаясь стать меньше и незаметнее. Лаурин Борисович накапал успокоительных капель в стакан воды, подал женщине.
— Выпейте, пожалуйста, — сказал он. — Это поможет.
Антонина Евгеньевна залпом выпила воду, утерла платочком глаза.
— Что теперь будет с Евой? Это конец.
— Нужно лечение, операция, химиотерапия, — сказал он. — Пока метастазы не распространились на другие органы, есть надежда на полное выздоровление.
— Все повторяется. Все, как у Раечки. Доктор, я не перенесу больше потерь. У меня нет больше сил, нет денег, ничего у меня нет. Что мне делать? Я не знаю! Хоть в петлю сразу лезь! — в отчаянии произнесла женщина.