— Это личное, — сказал он, взглянув на отца и Антонину Евгеньевну.
Ева прошла с Наумом в его комнату. Мальчик открыл ящик стола и достал оттуда фотографию молодой женщины.
— Это моя мама, — сказал он, подав фотографию Еве.
На нее смотрела красивая темноволосая улыбающаяся женщина. Ева задержала на ней взгляд, пытаясь понять, на кого она похожа.
«Где-то я видела эти глаза, улыбку, ямочки на щеках, — думала она. — Но где именно?»
— Мама красивая? — спросил Наум, заглядывая Еве через плечо.
— Очень красивая! И ты немножко похож на маму, немножко — на папу.
— Папа не любит, чтобы портреты были на виду, поэтому я прячу эту фотографию в стол и достаю ее, когда мне становится грустно, — объяснил мальчик.
Ева обняла ребенка, и он прижался к ней всем телом.
— Ты часто грустишь, Наумчик? — спросила она.
— Бывает.
— Ты совсем не помнишь свою маму?
— Помню, но папа с бабушкой мне не верят, они считают, что двухлетний ребенок не может помнить. Но я ведь необычный ребенок — так все говорят.
— Я тебе верю.
— Честно?
— Честно-пречестно!
— Ева, я подарил вам одну из моих первых сказок, — сказал он. — Возможно, она написана по-детски, но мне захотелось, чтобы именно вы прочли ее.
— Спасибо, Наумчик! — Ева поцеловала его в макушку. — У меня для тебя тоже есть подарок.
Она достала из подарочного пакета альбом на замочке.
— Я хочу, чтобы ты записывал сюда свои сказки, — объяснила она. — Не тогда, когда вырастешь, а именно сейчас!
— Вы считаете, что я их забуду до того времени, когда стану взрослым?
— Не поэтому. Сейчас ты можешь написать сказки ребенка для детей. Когда ты вырастешь, то будут сказки взрослого для детей, а это разные вещи. Понимаешь, Наумчик, мировоззрение взрослого человека заметно отличается от детского, что объясняется большим промежутком времени между детством и взрослой жизнью, — сказала Ева. — Я считаю, что твои сказки, написанные сейчас, будут интересны твоим ровесникам.
— Даже если я их издам, когда стану взрослым?
— Конечно! Я уверена!
— А замочек, чтобы никто не прочитал?
— Естественно! Чтобы плагиата не было! — Ева улыбнулась.
— Спасибо вам! — Мальчик обхватил ее ручонками за шею и поцеловал в щеку.
В дверь постучали, и Наум спрятал альбом и фотографию в стол.
— Заговорщики, вы здесь? — В дверь заглянул Лаурин Борисович и пригласил их за стол. — Время праздничного ужина! — объявил он. — Жареная утка уже на столе!
Ева была счастлива в этот вечер. Она устала от больничной палаты, капельниц, уколов, анализов и изнуряющей химиотерапии, и сейчас, когда она оказалась в непринужденной домашней обстановке, у нее появилось ощущение полного покоя и надежд на лучшее. Она ела с удовольствием, шутила, отбросив мысли о болезни. Ева то и дело чувствовала на себе взгляд Лаурина Борисовича, но не подавала виду, что замечает это. После ужина они все сидели у камина, беседовали, и казалось, что нет страшной болезни, переживаний, нет ничего плохого, — только прекрасный рождественский вечер в кругу близких друзей.
После того как Ева уложила Наумчика, а Антонина Евгеньевна убрала со стола и тоже ушла спать, Ева подошла к панорамному окну, выходящему во двор. За окном шел снег, который большими хлопьями тихо и медленно падал на притихшие пихты за окном. К Еве подошел Лаурин Борисович, стал с ней рядом.
— Красиво, не правда ли? — произнесла Ева, не поворачиваясь к нему. — В такой прекрасный вечер и самой хочется верить в чудо, как в детстве.
— Чудеса есть, если в них искренне верить, — сказал он.
— Наверное.
— Так сказал Наум.
— Ты знаешь, что ему не хватает твоего внимания и теплоты?
— Знаю. Но мне приходится выбирать одно из двух: или спасать пациентов от смерти, или заниматься ребенком.
— Ты выбрал первое, — то ли спросила, то ли констатировала факт Ева.
— Да. К сожалению, не лучший выбор, но жизнь человека — самое ценное, что ему дано.
— У меня для тебя есть подарок, — сказала Ева.
Она достала из пакета фарфоровую статуэтку ангела с крыльями, выполненными из настоящих перышек.
— Это мне? — Он с благодарностью взглянул на нее.
— Наверное, у тебя много подарков от признательных пациентов, — сказала Ева, — но это необычный ангел, он будет хранить тебя от всех жизненных невзгод. Я его попросила об этом, и он пообещал выполнить мою просьбу.
Она протянула статуэтку мужчине, стала на цыпочки и поцеловала Лаурина Борисовича в щеку. Он хотел задержать ее, но Ева легонько отстранилась, снова засмотрелась в окно.