186 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России подняться в квартиру, однако тут подоспели солдаты, «с кулаками и бывшими под рукой дубинками и палками они тут же накинулись на нелюбезных гостей, так что те охотно пустились наутек вдоль по улице. Солдаты преследовали их до моста через Яузу, крепко поколотили и отобрали у них шапки, а у стряпчего — его (шапку) с жемчугами и жемчужное ожерелье общей ценою, как тот позже жаловался, в 60 рублей»62. Как бы то ни было, но арендуемую квартиру Гордон все же был вынужден освободить. Дело же о нападении на стряпчего и его людей удалось замять. Надо признать, что шотландский офицер прибегал к рукоприкладству часто. Однажды Гордон стал свидетелем того, как русский капитан Афанасий Спиридонов «подловил солдат за игрой в карты и не только отобрал у них все бывшие в игре деньги, но и держал их под стражей… пока те не дали ему еще больше, всего около 60 рублей, и лишь тогда отпустил». Поскольку все это капитан проделал без ведома Гордона, последний решил его проучить. «Я не мог совладать с собою, — писал шотландец в своем дневнике, — вечером послал за ним и устранил с дороги охрану и всех моих слуг, кроме одного. Когда он вошел, я стал его отчитывать и заявил, что больше не потерплю таких злоупотреблений… При этом он разбушевался, а я схватил его за голову, повалил наземь и крепкой короткой дубинкой так отделал ему спину и бока, что тот едва мог подняться. Я посулил ему вдесятеро больше, — продолжал Гордон, — если и впредь будет играть такие шутки, и вытолкал его за дверь»63. Когда избитый капитан пожаловался на шотландца полковнику, Гордон «все отрицал» и вышел, что называется, «сухим из воды». Что же касается русского капитана, то он «отступился от своего иска и принял меры к уходу из полка», чего как раз «желал и добивался» британский офицер. Как видно, нарушение российского законодательства британскими подданными не влекло за собой каких-либо серьезных наказаний. В крайнем случае, их просто высылали из страны. Как бы то ни было, но условия для англичан, состоявших на государственной службе, были вполне удовлетворительными, если не сказать, хорошими. Как признавал Гордон, британцы «своим роскошным образом жизни снискали благосклонность знати»64. Они 62 Там же. С. 109–110. 63 Там же. С. 109. 61 Там же. С. 164.
Глава VI. Британские специалисты на государевой службе 187 получали достойное жалованье, подарки от царя, селились и общались со своими соотечественниками, обзаводились семьями (как правило, женились на иностранках, обитавших в Немецкой слободе). Устраивали свой быт на английский манер: европейская мебель, утварь; визиты нарядных дам в дома друг к другу; свадебные вечеринки, балы и маскарады; скачки, игра в карты и т. д. Обо всем этом упоминал в своем дневнике тот же Гордон65. Для многих британцев появлялись возможности для карьерного роста и продвижения по службе. К примеру, в 1663 г. генерал-лейтенант Далйелл был произведен в генералы, а генерал-майор Драммонд получил чин генерал- лейтенанта66. Неудивительно поэтому, что далеко не все британцы спешили покинуть Россию по истечении оговоренного контрактом срока службы. В особенности, отмечала О. В.Дмитриева, это касалось моряков, канониров и капитанов судов, получавших высокое жалованье67. «Свободное проживание в России большинству из этих иноземцев так нравилось, что они с радостью оседали в нашем отечестве, — отмечал Н.Зезюлинский, — около Москвы и в самой Москве»68. Пожалуй, единственным серьезным препятствием для продолжения службы для многих британцев становилась несвоевременная выплата жалованья, либо его выплата в обесцененной медной монете. Об этом в своем дневнике неоднократно упоминал Гордон. При заключении договора ему обещали платить жалованье серебром, «или другой равноценной монетой», но в 1661 г. расплатились «низкой медной монетой». Предвидя «невозможность существования, не говоря уж об обогащении», шотландец стал подумывать о том, чтобы «вырваться» из России. В конце концов, добившись повышения жалованья «на четвертую часть», Гордон решил продолжить службу. Другим неприятным моментом во взаимоотношениях британских специалистов и московских властей являлось нарушение сроков договора и нежелание отпускать иноземцев на родину. К примеру, в Сборнике императорского русского исторического общества сохранилась челобитная от 1602 г. английских специалистов — аптекаря Рыцаря, серебряных дел мастеров Ганца Тинка и Юрия 65 Там же. С. 116, 119, 122. 66 Там же. С. 128. 67 Дмитриева О. В. «Окно в Европу»… С. 13. 68 Зезюлинский Н. Указ. соч. С. 77.
188 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России Хинса на имя царя Бориса Годунова. Они жаловались, что пробыли в Москве около года, «ободрались — наги и босы, а государева жалованья им опричь корму… не дано никому ничего». Царь, узнав о столь плачевном положении англичан, повелел выплатить им всем жалованье по 10 руб. и отпустить двоих на родину, а одного — «лучшего» — оставить69. Подобная практика сохранялась и при первых Романовых. Гордон упоминал, что генералу Далйеллу и генерал- лейтенанту Драммонду стоило «больших хлопот и трудностей» решить вопрос о своем увольнении в январе 1665 г. Однако, получив проезжие грамоты и добравшись до Смоленска, оба офицера оказались задержанными стрельцами. У них отобрали имущество, «зерно и припасы опечатали, и они вынуждены покупать пропитание для себя, прислуги и лошадей на рынке». Обо всем случившемся британцы известили Гордона, который и взялся незамедлительно хлопотать об их освобождении. В своем дневнике шотландец упоминал также об оружейном мастере Гаспаре Кальтхоффе, которого российское правительство не желало отпускать на родину, несмотря на неоднократные просьбы к царю самого короля Англии Карла II70. Как бы то ни было, но положение иностранных специалистов в России постепенно менялось к лучшему. В 1682 г. был издан указ о недопустимости оскорбления иностранцев, а также дозволена для них свобода вероисповедания. Даже к католикам стали проявлять большую терпимость. Между тем, далеко не все британские специалисты заслуживали подобного к себе отношения. По признанию П. Гордона, среди офицеров, прибывших в Россию, лишь немногие служили «в почетном звании»71. Порой офицеры не исполняли должным образом своих обязанностей и даже отказывались выполнять приказы вышестоящих командиров. Так, в 1662 г. когда башкирские татары «стали тревожить русские гарнизоны» в Уфе, Осе и других районах, а затем подняли бунт, на их усмирение отправили полк во главе с британским офицером. «Мой полковник получил приказ выступить с полком против сих дикарей, — сообщал Гордон. — Узнав об этом, я заявил ему, что согласно моему договору уже прослужил почти год майором, я не намерен и не стану отправляться так далеко от 69СИРИО.Указ. соч. С426. 70 Гордон П. С. 157, 122. 71 Там же. С. 123.
Глава VI. Британские специалисты на государевой службе 189 двора (свыше 1000 верст) в оном чине, ибо мы, возможно, проведем (там) несколько лет. Поразмыслив об этом, — продолжал шотландец, — и сам не желая настолько удаляться от двора, к тому же против неблагородного врага, полковник принял меры, дабы избавиться от сего поручения»72. О невысоком моральном уровне ряда военных специалистов писал историк Н. Зезюлинский: «По своему уму военные… иноземцы в своем подавляющем большинстве были не выше обычной посредственности… Почти все отличались крайне убогим складом своих и нравственных понятий… Очень многие из этих иноземцев заботились не столько о поражении неприятеля, сколько о расхищении имущества у мирного обывателя… Что касается чувства чести и долга, — продолжал ученый, — то такие высокие понятия, по-видимому, совсем не были известны значительному числу состоявших на русской военной службе иноземцев»73. Между тем, самым неприятным было то, что многие специалисты становились секретными информаторами, а проще говоря, разведчиками. Тот же Гордон являлся информатором государственного секретаря Англии Дж. Уильямсона. Об этом свидетельствовали 8 его писем, опубликованных в Приложении к дневнику74. Гордон подробно информировал своего адресата о положении дел в Москве, политике российского правительства, важных событиях в стране. В одном из писем он заверял госсекретаря: «Я… не премину осведомлять Вас в точности и так часто, как найдутся верные возможности (писать) в Москву оттуда, где я окажусь»75. Английский дипломат У. Придо, прибывший в Москву в 1654 г., свидетельствовал: собирание сведений о ходе военных действий было трудным делом, т. к. русские не давали определенных ответов. Зато самые достоверные сведения он сумел получить от иностранных офицеров и «одного англичанина, который приехал в Архангельск из-под Смоленска и намеревался отсюда переправиться в дальнейший путь»76. Наиболее ценными информаторами для английского правительства становились, конечно же, врачи, допущенные к царю. Английские монархи Мария Тюдор, Елизавета I, Яков I нередко 72 Там же. С. 121. 73 Зезюлинский Н. Указ. соч. С. 118–119. 74 Гордон П. Указ. соч. Приложение. С. 209–217. 75Тамже. С217. 76 Архангельский С. И. Указ. соч. С. 126.