214 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России «Они делают с помощью топора и рук своих главных богов / Их идолы поглощают их сердца, к богу они никогда не взывают / Кроме, разве Николы Бога, который висит на стене / Дом, в котором нет нарисованного бога или святого / Не будет местом их посещения, — это обиталище греха / Кроме их домашних богов, в открытых местах / Стоят кресты, на которые они крестятся, благословляя себя рукой / Они преданно кланяются, касаясь лбом земли»60. Агент Оливера Кромвеля У. Придо подчеркивал: хотя русские и исповедуют греческую веру, но в некоторых обрядах отличаются от настоящих греков. «Они очень суеверны и невежественны», — заключал посланник. Причину тому он усматривал в нежелании царя «по политическим соображениям» просвещать своих подданных61. О православной религии и привязанности к ней русских писал также С. Коллинс. Он отмечал, что в архитектуре церквей русские подражают, «хотя и неудачно», грекам. Главное украшение церквей — это иконы, осыпанные драгоценными каменьями и жемчугом. Впрочем, на его взгляд, иконописание также «самое безобразное и жалкое подражание греческой живописи». Римский обычай молиться статуям, равно как и органную музыку в храме русские почитают за «идолопоклонство». Они строго соблюдают посты. Коллинса поразило, что русские считают церковь оскверненной, если иностранец войдет в нее. Они «омывают полы после такого осквернения и заставляют иностранцев креститься на русскую веру, или убивают за их неблагоразумие»62. Трудно сказать, чем руководствовался английский медик, утверждая подобное. Во всяком случае источников, подтверждавших случаи расправы с иноверцами, не встречалось. Судя по приведенным высказываниям англичан, все они больше внимания уделяли церковным обрядам и описанию убранства православных храмов, нежели рассмотрению сущности самой религии, либо роли церкви в жизни российского государства. Пожалуй, только Флетчер, в свойственной ему критической манере, сумел подметить важнейшее предназначение церкви — служить опорой монарху. Пользуясь суеверием народа, который считает «святым и справедливым все, что ни сделано с согласия их епископов и духовенства», цари потворствуют последним «чрезвычайными милостя- 60 Турбервилль Дж. С. 260. 61 Цит. по: Архангельский С. И. Указ. соч. С. 127. 62 Коллинс С. С. 1, 2,4,9,30.
Глава VII. Россия и русские глазами британцев… 215 ми и привилегиями», ибо знают, что «суеверие и лжеверие лучше всего согласуются с тираническим образом правления и особенно необходимы для поддержания и охранения его»63. Признавая зависимое положение духовенства от царя («духовенство, как в отношении своих поместий и доходов, так и в отношении своей власти и юрисдикции, находится совершенно в руках и управлении царя»), Флетчер в то же время отмечал, что доходы священнослужителей «довольно значительны». Ежегодный доход патриарха только с поместий составляет до 3000 рублей, архиепископов и митрополитов — до 2500 рублей, епископов — от 500 до 1000 рублей. Встречались и исключения. «Как сказывали мне», — писал Флетчер, митрополит Новгородский получал ежегодно 10 или 12 тыс. рублей в год. Англичанин поражался богатству одеяний высшего духовенства, особенно тех, что предназначались для торжественных случаев: митра на голове, осыпанная жемчугом и драгоценными камнями, риза, обыкновенно, из золотой парчи, «изукрашенная жемчугом, и жезл в руке, отделанный густо вызолоченным серебром, с крестом на верхнем конце»64. Что же касается низшего духовенства — приходских священников, то их жалованье, как отмечал Флетчер, зависело от «усердия» прихожан и состояло из доходов от молебнов, исповедей, браков, похорон и панихид. Такие приношения составляли доход в несколько десятков фунтов в год. Кроме того, священники ходят по домам своих прихожан со святой водой и курениями, за что получают плату, «смотря по достатку хозяина». Все вместе составляет от 30 до 40 руб. в год, причем десятую часть дохода священник должен выплачивать епископу своей епархии. Англичане обратили внимание на большое количество монастырей в государстве. «В Москве, — отмечал К.Адаме, — весьма много иноческих обителей (монастырей), у которых столько земли, что третья часть полей империи принадлежит им»65. О «бесчисленном множестве» монашествующих в России упоминал также Флетчер. На его взгляд, количество монахов в Московском государстве значительно превышало их число в католических странах. Высказываясь критически в адрес католических монахов, которые добиваются своего влияния «посредством суеверия и лицемерия», 63 Флетчер Дж. С. 41. 61 Там же. С. 123. 65 Адаме К. Указ. соч. С. 42.
216 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России Флетчер в то же время сумел выявить причины увеличения монашествующих в Московском государстве. «Число монахов тем более значительно, — писал он, — что они размножаются не только от суеверия жителей, но и потому, что монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих на простой народ, что и заставляет многих надевать монашескую рясу, как лучшую броню против таких нападений». Вторую категорию обитателей монастырей составляли те, которых принуждали постричься в монахи вследствие какой-либо царской опалы. К их числу, как верно заметил Флетчер, принадлежали представители знатного дворянства66. На взгляд С. Коллинса, монахи и монахини в России «не так строго следуют своему званию, как римско-католические. Им дозволяется торговать солодом, хмелем, хлебом, лошадьми, рогатым скотом и всем, «что приносит им выгоды»67. Важное место в государстве, как известно, занимает армия. Англичане во время своих визитов в Россию не обошли своим вниманием состояние русского войска. Первым дал характеристику вооруженным силам «Московии» Р.Ченслер. На его взгляд, на поле боя русские воюют «без всякого строя». Они с криком бегают, почти никогда не дают сражений, предпочитая действовать только украдкой. Вместе с тем, Ченслер был поражен силой духа русских воинов, их умением стойко переносить тяготы полевой жизни. Англичанин не скрывал своего восхищения. «Я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к суровой жизни, как русские, — писал Ченслер. — Никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд. Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Наибольшая их защита от непогоды — это войлок, который они выставляют против ветра и непогоды, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него… Однако такая их жизнь в поле не столь удивительна, как их выносливость, — продолжал англичанин, — ибо каждый должен добыть и нести провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно удивления». Пища солдата — овсяная мука, смешанная с холодной водой. Его конь стоит в открытом поле без крова и, тем не менее, служит 6 Флетчер Дж. С. 127. 7 Коллинс С. С. 9.
Глава VIL Россия и русские глазами британцев… 217 хорошо. «Я спрашиваю вас, — обращался к своим читателям Чен- слер, — много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц. Я не знаю страны… которая могла бы похвалиться такими людьми… Если бы русские знали свою силу, никто бы не смог соперничать с ними, а их соседи не имели бы покоя от них», заключал Ченслер68. На его взгляд, русским воинам не хватало только обучения «строю и искусству цивилизованных войн». С подобной высокой оценкой морального духа и выносливости русских воинов соглашался и Флетчер. «Если бы русский солдат с такой же твердостью духа исполнял те или другие предприятия, с какой он переносит нужду и труд, или столько же был бы способен и навычен к войне, сколько равнодушен к своему помещению и пище, то далеко превзошел бы наших солдат», признавал англичанин. Не ограничиваясь лишь эмоциональными впечатлениями, Флетчер представил подробный анализ состояния вооруженных сил Московского государства конца XVI века. «Каждый воин в России есть дворянин, и нет иных дворян, кроме военных, на коих такая обязанность переходит по наследству от предков, так что сын дворянина не занимается ничем другим кроме военной службы», — отмечал Флетчер. Согласно его подсчетам, численность русского войска составляла 80 тыс. всадников и 12 тыс. пехоты (стрельцов). Англичанин подробно освещал вопросы формирования войска, а также его командного состава, останавливался на размерах жалованья. Старший военачальник, или генерал-лейтенант, он же Большой воевода подчинялся непосредственно царю. Как правило, на эту должность избирали из четырех главных дворянских домов и чаще всего выбор делался, на взгляд Флетчера, «не по степени храбрости или опытности в делах воинских», а по знатности рода. Всадники делились на три разряда, или степени («дворяне большие», «дворяне средние» и «дети боярские»), в соответствии с чем и получали жалованье. Первый разряд ежегодно имел от 70 до 100 руб., второй разряд — от 50 до 60 руб., третий — от 20 до 30 руб. Между тем, денежное жалованье всадники получали «сверх земель, приписанных к каждому из них, как к старшим, так и к младшим, сообразно степеням». У кого был наименьший земельный надел, тот мог рассчитывать на ежегодную денежную «прибавку» в 20 рублей. Что касается 68 ЧенслерР. С. 60–62.