Революционные перемены коснулись также вопросов религии и богословия. Хотя словарный состав христианского учения сохранился, любовь к Богу была заменена заботой о человечестве, его природе и благосостоянии. Вся эта перестройка была усилена завораживающими перспективами экономической независимости за счет индустриального роста. Ожидалось, что это новое процветание заменит нарушенные традиционные социальные связи и приоритеты благодаря материальному благополучию ставшего независимым индивида.
Этот ров, отделяющий наш век от девятнадцатого, поразил историка Барбару Такмен, которая принялась «за поиски качества мира, породившего Великую войну», поскольку именно эта война означала конец старого мира. Она называет ее «башней гордыни», со стен которой «в своем высокомерии смерть смотрит на обреченные десятилетия (1890–1914)». Изучая судьбы многих людей, она искала признаки и знамения грядущей катастрофы, она хотела обнаружить «какого-то рядового лавочника или чиновника, представляющего бессловесный, незаметный, безымянный средний класс», но не нашла его.
Но такой человек существовал. Это был англичанин Чарльз Сидней Гиббс. Хотя и далеко неординарный, он был чиновник в обычном смысле слова и, конечно же, принадлежал к среднему классу. Возможно, он остался бы неизвестным, если бы не прихоть фортуны, коснувшейся его судьбы — судьбы, полной множества сомнений и разочарований, трудностей и мучений, которые были неотъемлемой частью социального общества его эпохи.
Однако жизнь его сложилась так, что он оказался за пределами англо-американских и западноевропейских традиций, которыми ограничила себя Барбара Такмен. По воле рока судьба Гиббса оказалась тесно связанной с судьбой последнего Русского Царя и его Семейства. На его долю, как учителя Царских детей, в лучшие времена выпадали счастливые минуты, но еще тесней связали его с Царской семьей тяготы и страдания их последнего путешествия в ссылку, закончившегося трагедией. Затем, ввергнутый в омут шедшей с переменным успехом борьбы между белыми и красными войсками, завершившейся победой большевиков, Гиббс отправился в манчжурский Харбин, ставший прибежищем многих сторонников Царя. Оказавшись в незнакомых краях, Гиббс, с характерной для него находчивостью, сумел найти себе новое поприще.
В этот период, продолжавшийся с 1901 по 1928 год, находясь в постоянном контакте с культурой и учреждениями Восточной Европы, недостаточно оцененными на Западе, Гиббс узнал очень много, причем ценой собственных потерь. Вторая половина его жизни, продолжавшейся восемьдесят семь лет, была своего рода беспрецедентной данью искренне верующей Императорской семье. Он стал священнослужителем ее Святой, существующей много веков Церкви и в конце концов вернулся в Англию в качестве иеромонаха Николая Гиббса с намерением поделиться с земляками мудростью, приобретенной во время своего паломничества. О нем и рассказывается в этой книге.
К СЧАСТЬЮ, Чарльз Сидней Гиббс был человеком аккуратным и в продолжение большей части своей долгой жизни тщательно хранил письма, дневниковые записи, театральные программы, планы уроков, фотографии, расписки и счета, а также важные памятки, помогающие восстановить факты и события его уникальной жизни. Эти документы создают основу, на которой главным образом построено настоящее повествование.
Удивительно, как мало размышлений в этих документах. Несмотря на прекрасное образование, которое он получил в колледже св. Иоанна Кембриджского университета, и утонченный вкус в вопросах литературы и искусства, который он проявлял всю жизнь, Гиббс всегда был человеком дела, а не слов. В отличие от большинства других лиц из окружения Царской семьи, уцелевших после революции, он не оставил после себя никаких записок, хотя ему неоднократно делали выгодные предложения, которые, по-видимому, были соблазнительны в трудные для него с экономической точки зрения времена. Хотя он располагал великим множеством памяток, фотографий, записок, он ничего не написал. Это обстоятельство свидетельствует о самой поразительной черте характера Гиббса — о его умении в сложных обстоятельствах принимать смелые, даже опасные решения. Это затрудняет работу биографа, поскольку Гиббс никогда не пытался объяснить или оправдать свои действия. Он просто действовал, а поступки его говорили сами за себя. В результате мне пришлось исследовать оставшиеся после него свидетельства через призму тех шагов, которые он предпринимал, с тем, чтобы найти рациональное зерно в его захватывающей судьбе.
Существует множество источников, описывающих историю России в эпоху царствования Николая II, его роль в Великой войне, падении монархии и наступившей в результате ее краха революции. Для того, чтобы получить представление о тех бурных годах, я изучила ряд таких источников. Однако целью данной книги является не рассказ о тех событиях, а история человека, который их пережил. Однако масштабы, а также ощущаемые и поныне последствия той трагедии постоянно заставляли меня не выпускать из поля зрения Гиббса — любопытного, хотя и второстепенного персонажа, добиваться создания достаточно яркого фона, не позволяя, чтобы водоворот, круживший вокруг Гиббса, поглотил его.