Тюрьма — это двухэтажная коробка под плоской крышей, размеры метров тридцать на семь или восемь. Там деревянный забор отгораживает двор с конюшней, и с рулеткой не подойдёшь. Со стороны улицы дверей нет, только забранные решётками окна. Стёкол тоже нет. Просто узкие довольно проёмы и решётки. Вход со двора. Надо думать, что на ночь просто закрывают дверь изнутри на засов. Потому ломиться через дверь — не вариант. Поднимут шум, успеют выстрелить.
Но дело не безнадёжное с торца на втором этаже в окне нет решётки, возможно, что это кабинет того самого Бёлюка агы — Исмаила. Вот через неё, вполне обученные забираться в окна калмыки ночью и проникнут на объект.
Событие двадцать восьмое
Горит пожар моей души,
Достань брандспойт и потуши.
«Ленинград»
Тёмная ночь. Только пули свистят у виска… Вот хоть бы раз всё по плану. Весь день небо хмурилось, нет, дождь не напрашивался, но пасмурно и можно было ожидать, что ночью будет темно. Как и положено. И на тебе! Уже часов в восемь вечера, когда начало резко темнеть, на небе, кому положено, объявил генеральную уборку. Сонм ангелов вооружился вёдрами, порошком «Лотос» и тряпками из старых ангельских платьев. Они буквально за полчаса навели на небосводе порядок. Стёрли с его красивой фиолетовой поверхности все грязно-серые разводы туче-облаков, потом промыли с «Лотосом» каждую звёздочку, Венеру и Луну. И осмотрев дело рук своих довольные серафимы разогнали менее крылатых ангелов по местам в общаге.
Сашка вышел из дверей постоялого двора и офигел. Вот ведь только всё небо было затянуто. Лучшая погодка для нападения на тюрьму… народов. А тута вон яка красота. И луна как по заказу практически полная, чуть сверху немного ангелы отгрызли. Аппетит после такой интенсивной работы разыгрался.
Отменять операцию не стали. Да и не могли. Французы на «Гомере», их утром ждут. Может и согласятся денек подождать, но не факт. Да и глядя на эту иллюминацию не сильно верилось, что завтра будет пасмурно.
На операцию под кодовым названием «Гойко Митич» пошли двумя десятками. Один будет участвовать в непосредственном действе по проникновению в тюрьму и наведению там порядка, а второй, разбившись на две пятёрки, с двух сторон будет контролировать улицу.
Шеф появится в последний момент. Сашка даже и не подумал себя в первый десяток записать. Он же дурень, а не идиот. Ему лет полно и у него бывают приступы помутнения рассудка. Чего лезть не в своё дело. Пацанов десяток лет тренируют. Они точно не хуже того югослава. Плюс слаженность работы десятка. Нет, он точно лишний. И на контроле улицы делать нечего. Опять по той же причине, в самый ответственный момент голова откажется работать. Потому он выйдет на пять минут позже калмыков и будет изображать пьяницу по улице, возвращающегося в порт.
Операцию назначили на четыре часа утра. До шести нужно всё закончить, вернуться на постоялый двор, забрать вещички и прибыть к пирсу, где «Гомер» пришвартован.
Руководил пацанами в отсутствии сотника Бамбы десятник Бурул. Сашка лезть с третьим по счёту инструктажем не стал. Место действа осмотрено, план составлен.
Калмыки во главе с Бурулом прижимаясь к домам просочились к торцу тюрьмы и… Никто кошку кидать не стал. Просто построили пирамиду. Внизу четверо. У них на плечах двое. И по ним вскарабкался третьим сам десятник. Окно второго этажа примерно на высоте шести метров. Странно, но тут почему-то в отличие от России первый этаж не цокольный, а полноразмерный. Метра три высота потолков. Заботятся о заключённых, чтобы воздуха у них больше было, турецкие власти. И сами окна не в пол по новой моде пробиты. Наоборот, поближе к потолку. Ну и метр приблизительно фундамент. Вот шесть метров и набралось.
Бурул вытянул руки и кончиками пальцев дотянулся до проёма оконного. Он подтянулся, сделал выход силой и повис животом на подоконнике наполовину проникнув в комнату. Потом и полностью исчез. Вскоре появился снова и жестом показал, чтобы ему верёвку кинули. Её купили днем в порту. Толстый и прочный корабельный канат. Для удобства подъёма несколько узлов завязали.
Пара минут и весь десяток уже внутри тюрьмы. Дальнейшее Сашка узнал уже из рассказа Бурула.