– Прекрасно! Замечательные слова! Давайте они станут эпиграфом к нашей секции сегодня. Итак: «Это если крупно повезёт с учителем, тогда будут песни-пляски-игры на уроке английского языка!» Ну что ж. Сегодня слово возьмёт Елена Давыдовна Гладышевская, она у нас отвечает за психологию преподавания, поскольку ближе всех отстоит от этой самой психологии в силу семейных обстоятельств.
– Алсанна, не пугайте студентов, а то они подумают, что я из неблагополучной семьи, или у меня муж психопат-шизофренник, а он всего лишь доцент и преподаватель факультета психологии. Так вот. Алина Алексеевна, спасибо за прекрасный рассказ. К сожалению, в массовом сознании так и заложено: песни и пляски на уроке – учительская некомпетентность и халтура. Ну, если речь идёт о каком-нибудь другом предмете – да, согласна, может, и не совсем уместно, хотя расширять рамки устоявшихся форм никогда и никому не вредно. Но это не наш бизнес, что называется. Пусть математики с историками думают на эту тему сами. А мы будем говорить об иностранном языке, об обучении иностранному языку. И это абсолютно особый предмет, выбивающийся из линейки всех других уважаемых и любимых всем сердцем предметов. Почему? Потому что язык (в отличие от всяких других знаний и умений) находится в таких глубинах сознания и подсознания, что глубже уже некуда. Ведь язык – это даже не знание, не навыки, это что-то еще гораздо более глубинное, что определяет нашу личность, является частью нашего сознания. Поэтому здесь я бы прочертила очень чёткую грань, между преподаванием языка и преподаванием других предметов.
– И даже преподаванием русского языка?
– Да. Послушайте, в русской школе русскому языку не обучают. Его уже изучили давным давно в глубоком детстве. В школе учат грамматике, правописанию, нормам русского языка. А это уже знания. А на уроке иностранного языка мы преподаём (а они учат) именно язык. Да, параллельно мы тоже обучаем грамматике, правописанию, нормам и прочее. Но это уже дополнение. Главное, мы учим говорить на иностранном языке и понимать его. Повторю. На уроке русского языка говорить не учат. Там учат говорить правильно, красиво, литературно. Говорить по-русски уже все умеют. А мы учим говорить. Чувствуете разницу?
– Да.
– И вот здесь и проходит та самая граница, о существовании которой я пытаюсь вам донести. Так вот этот момент ‘говорить’ – процесс порождения речи – тончайший, сложнейший, не совсем нам понятный (нам – это преподавателям, психологам, учёным), глубоко индивидуальный психологический феномен, и относится он к каким-то высшим сферам работы мозга. Что мы знаем об этом? Очень мало.... Нас туда не особо пускают.... Знаем, что основную работу по обработке, сортировке и поиску языкового материала мозг берёт на себя. То есть делает за нас очень многое сам. И наша задача: первое, ему не мешать, а второе, по возможности помогать. При этом учитывая, что да, закономерности восприятия существуют, но они колоссально разнообразны и невообразимо индивидуальны.
– В связи с этим всем ‘богачеством’ что нам, бедным учителям иностранного языка, делать?
– Резонный вопрос. Ну я уже сказала. Вот формула: помогать (мозгу), не мешая. И помнить главное. Мы работаем зачастую с подсознанием. Это очень сложно. Именно поэтому на факультетах иностранных языков психологию обучения и методику читают несопоставимо дольше, чем на других факультетах. С сознанием работать легче. Во всяком случае понятней. Чтобы работать с подсознанием, нужен или талант или глубокие знания, а лучше – то и другое.