И вот мнимый покойник встречал Габриеля на пороге своего корсиканского убежища. Келлер был на голову выше Габриеля, шире в груди и плечах. За двадцать лет местное солнце придало его лицу цвет седельной кожи, а море обесцветило волосы. Правда, глаза остались прежние — синие, они принадлежали тому самому человеку, что так пристально смотрел на Габриеля во время лекции, а потом — казалось, совсем в другой жизни — пощадил его дождливой венецианской ночью.
— Я бы предложил пообедать, — с английским акцентом произнес Келлер, — но вы, кажется, подкрепились в доме Орсати.
Келлер протянул руку. Под белой шерстью пуловера бугрились тугие канаты мышц. Помедлив мгновение, Габриель ответил пожатием. Казалось, все в Келлере — от похожих на тесаки рук до мощных, как взведенные пружины, ног — создано для профессии наемного убийцы.
— Что еще рассказал дон? — спросил Габриель.
— Достаточно, чтобы я понял: без прикрытия вам к человеку вроде Марселя Лакруа не подобраться.
— Полагаю, вы его знаете?
— Он как-то подвозил меня.
— До или после?
— И до, и после. Лакруа мотал срок во французской армии, потом чалился в одной из самых страшных тюрем страны.
— Впечатлить меня пытаетесь?
— «Поэтому и говорится: если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет».[4]
— Сунь-цзы, — узнал цитату Габриель.
— Вы сами цитировали эти строки во время лекции в Тель-Авиве.
— Так вы все-таки слушали меня.
Габриель прошел в просторную гостиную, заставленную грубой мебелью в белой — в масть хозяину — обшивке. На каждой плоской поверхности лежали стопки книг. На стенах висели дорогие картины, включая малоизвестные работы Сезанна, Матисса и Моне.
— Нет охранной системы? — спросил, оглядываясь, Габриель.
— А зачем она?
Габриель подошел к картине Сезанна — пейзажу, написанному в холмах близ Экс-ан-Прованса, — и нежно провел по холсту пальцем.
— Вы неплохо устроились, Келлер.
— Не жалуюсь.
Габриель промолчал.
— Не нравится, как я зарабатываю себе на жизнь?
— Убиваете людей за деньги.
— Как и вы.
— Я убиваю во имя родины, — возразил Габриель. — И то в крайнем случае.
— А мозги Ивана Харкова по мостовой Сен-Тропе вы тоже во имя родины размазали?
Габриель обернулся и посмотрел Келлеру прямо в глаза. Любой другой сжался бы под пристальным взглядом Габриеля, но только не Англичанин — он спокойно сложил руки на груди и слегка улыбнулся уголком рта.
— Похоже, зря я пришел, — сказал Габриель.
— Я знаю игроков, знаю местность. Надо быть дураком, чтобы отказаться от моей помощи.
Габриель не ответил. Келлер дело говорит: он станет отличным проводником во французском криминальном подполье. Что до его физических и тактических навыков — они, без сомнения, пригодятся.
— Я не смогу вам заплатить, — предупредил Габриель.
— Не в деньгах дело, — успокоил его Келлер. Оглядев свою прекрасную виллу, он добавил: — Зато перед отбытием вы должны ответить на кое-какие вопросы.
— У нас пять дней. Потом заложница умрет.
— Для нас с вами пять дней — целая вечность.
— Я вас внимательно слушаю.
— На кого работаете?
— На британского премьера.
— Вот уж не думал, что вы с ним знакомы.
— Ко мне обратился агент британской разведки.
— От имени премьер-министра?
Габриель кивнул.
— Как премьер связан с пропавшей девушкой?
— Включите воображение.
— Господи боже…
— Он тут совсем ни при чем.
— И кто этот друг премьер-министра в кругу разведки?
Помедлив немного, Габриель все же честно ответил. Келлер не сдержал улыбки.
— Знаете его? — спросил Габриель.
— Мы с Грэмом служили в Северной Ирландии. Он профи с большой буквы, но, — поспешил добавить Келлер, — как и все в Англии, считает меня погибшим. То есть не узнает, что мы с вами работали в связке.
— Не узнает, даю слово.
— Мне нужно еще кое-что.
Келлер протянул руку, и Габриель вернул ему талисман.
— Странно, что вы его сохранили.
— Я сентиментален.
Надев амулет, Келлер улыбнулся и сказал:
— Идемте. Я знаю, где раздобыть вам новый.
Синьядора жила в покосившемся доме посреди деревни, недалеко от церкви. Келлер приехал без предупреждения, однако женщина его визиту нисколько не удивилась. Ее сухие ломкие волосы скрывал черный шарф под цвет платья. Тревожно улыбнувшись, она бережно погладила Келлера по щеке, а после, коснувшись тяжелого креста на шее, взглянула на Габриеля. В ее обязанности входило спасать людей от порчи и сглаза, а тут — было видно по ее испуганному лицу — Келлер привел в ее дом само воплощение зла.
4
Сунь-цзы, «Искусство войны»; глава 3: «Стратегическое нападение» (пер. с кит. Н. Конрада).