— Кто этот человек? — спросила она.
— Друг, — ответил Келлер.
— В Бога верит?
— В другого.
— Как его имя, Кристофер? Настоящее имя?
— Габриель.
— Габриель — как Гавриил, архангел?
— Да, — подтвердил Келлер.
Старуха пристально всмотрелась в лицо Габриеля.
— Израильтянин, верно?
Когда Келлер утвердительно кивнул, она неодобрительно нахмурилась. Вера учила ее, что иудеи — еретики, однако сама синьядора ничего против них не имела. Она раскрыла ворот рубашки на Келлере и коснулась амулета.
— Тот самый, что ты утратил несколько лет назад?
— Да.
— Где же ты нашел его?
— В ящике комода, среди прочего хлама. На самом дне.
Синьядора укоризненно покачала головой.
— Ты лжешь, Кристофер. Пора бы тебе уже усвоить: я вижу тебя насквозь.
Келлер улыбнулся, но ничего не сказал. Синьядора снова погладила его по щеке.
— Ты покидаешь остров, Кристофер?
— Сегодня же ночью.
Старуха не стала спрашивать зачем — она знала, чем Келлер зарабатывает на жизнь. Да и сама она когда-то наняла молодого киллера Антона Орсати, чтобы отомстить за убийство мужа.
Жестом руки она пригласила двоих мужчин присесть за маленький столик в гостиной. Выставила перед ними миску с водой и сосуд с оливковым маслом. Келлер обмакнул указательный палец в масло и поднес его к миске, позволив упасть в воду трем каплям. По законам физики, они должны были соединиться, однако вместо этого распались на тысячи еще меньших капелек и вскоре совсем растворились.
— Зло вернулось, Кристофер.
— Боюсь, нам грозит оккупация.
— Шутки в сторону, дорогой мой. Опасность очень даже реальна.
— Что ты видишь?
Старуха внимательно, будто в трансе, посмотрела на поверхность жидкости. Потом тихо спросила:
— Ищете англичанку?
Келлер кивнул.
— Она жива?
— Да, — ответила старуха. — Жива.
— Где ее держат?
— Узнать это не в моих силах.
— Мы ее найдем?
— С ее смертью вам откроется правда.
— Что ты видишь?
Старуха смежила веки.
— Вода… горы… старый враг…
— Мой враг?
— Нет. — Открыв глаза, вещунья посмотрела на Габриеля. — Его.
Не говоря больше ни слова, она взяла Англичанина за руку и принялась молиться. Вскоре она заплакала — это был знак, что порча перешла от Келлера к ней. Потом старуха закрыла глаза и как будто заснула. Проснувшись, попросила Келлера повторить обряд с маслом. На сей раз все три капли слились воедино.
— Твоя душа очистилась от зла, Кристофер. — Синьядора обернулась к Габриелю. — Теперь твой черед.
— Я в это не верю, — отмахнулся Габриель.
— Прошу, — не отступала старуха. — Если не ради себя, то ради Кристофера.
Габриель неохотно обмакнул палец в масло и позволил трем каплям упасть в миску с водой. Когда они распались на тысячи капелек, женщина закрыла глаза, и ее затрясло.
— Что ты видишь? — спросил Келлер.
— Огонь, — тихо ответила старуха. — Я вижу огонь.
С Корсики решили отплыть пятичасовым паромом из Аяччо. Габриель загнал машину на палубу в половине пятого, а через десять минут подъехал и Келлер — на побитом хэтчбэке «рено». На той же палубе располагалась их кают-компания, прямо через коридор: Габриелю досталась каюта размером с тюремную камеру и столь же малопривлекательная. Бросив сумку на узкую койку, Габриель поднялся наверх, в бар. Келлер уже сидел за столиком у окна и потягивал пиво; рядом в пепельнице дымилась сигарета. Габриель медленно покачал головой. Еще двое суток назад он стоял у холста в Иерусалиме и вот теперь ищет незнакомую девушку, в компании человека, который однажды пытался его убить.
В баре он заказал кофе и вышел на кормовую палубу. Порт остался уже вне пределов досягаемости, вечерний воздух вдруг сделался очень холодным. Габриель поднял воротник куртки и обеими руками взялся за горячий стаканчик с кофе. Восточные созвездия ярко светили в безоблачном небе, а море — совсем недавно такое бирюзовое — стало чернильно-черным. Габриелю показалось, что он уловил в воздухе аромат маккии, и секундой позже как наяву услышал голос синьядоры: «С ее смертью вам откроется правда».