ПАСХА
Собрал я древесные ветви, соцветья
Собрал, чтобы ими твой выстелить путь,
Но Ты над землею взошел на рассвете —
И благоуханьем наполнил мне грудь.
И солнце с Тобою в тот миг восходило,
Восток засверкал, ароматы струя.
Но нет, не соперник Тебе — светило:
Ярче восхода — светлость твоя.
Когда же так небо бывает лучисто,
Столькими солнцами озарено?
Мы думали: солнц нам даровано триста,[382]
А есть только — Вечное Солнце одно!..
ПАСХАЛЬНЫЕ КРЫЛЬЯ[383]
Творец, Ты человеку клад вручил,
Но он, глупец, богатства те
Напрасно расточил —
И в нищете
Почил.
С Тобой
Хочу взлететь,
Как жаворонок твой,
Чтоб мощь твою сегодня петь,
Паденье обрати во взлет крутой!
Я с той поры, как на земле возник,
Одних постыдных дел алкал,
Но Ты казнил за них,
И я от кар
Поник.
С Тобой
Слиясь, хочу
Петь подвиг твой,
Мое крыло с твоим сращу,
Пусть скорбь моя рождает взлет крутой!
БЕДСТВИЕ[384]
Когда избрать меня Ты захотел —
Я был избранью рад,
Мне сладостным казался мой удел,
И, верно, во сто крат
Все радости обычные земли
От радости духовной возросли.
И, созерцая дом прекрасный твой,
Я любовался им,
С Тобою связан связью мировой —
Творением твоим,
И звезды неба, и простор земли,
Соединясь, блаженство мне несли.
О чем еще мечтать посмел бы я,
Царю Блаженств служа?
Я верил — не угаснет мысль моя,
От горести дрожа.
И с юношеской пылкостью, спеша
Тебя найти, — жила моя душа.
Я сладости вкушал из рук твоих,
Вседневно цвел мой рай,
И радостен был мир, и путь был тих,
Казался вечным май.
Но беды поспевали, притаясь,
И вдруг созрели — и явились враз:
Душой и телом завладел недуг
И в кости проникал,
И огненный озноб средь страшных мук
Дыханье пресекал.
И только новых, тяжких мук прилив
Доказывал, что все-таки я жив…
Но, выжив, я лишен был жизни все ж:
Я видел смерть друзей…
Жизнь притупилась. Даже ржавый нож
Был остр — в сравненье с ней.
Без дружеской защиты я поник,
Дрожа под ветром, высох, как тростник.
И хоть меня с рождения мой нрав
Ко светской жизни влек,
Ты дал мне книгу, к прениям призвав,
И в мантию облек.[385]
И дал себя я распрям заманить,
Сил не имея жизнь переменить.
Сидеть в осаде приходилось мне,
Врагов не одолев,
Но в похвалах собратьев, как в огне,
Ты размягчал мой гнев.
Так я пилюли сладкие глотал,
И сбился со стези, и заплутал.
Чтоб я средь зол покоя не обрел,
Чтоб душу мне спасти, —
Ты вверг меня в страданья, как в котел,
И боли дал взрасти.
Я падаю под тяжестью креста
И вижу, что мой путь — одна тщета.
Разгадки в книгах нет. В них не найти,
Что в будущем нас ждет.
Но я хочу, как дерево, цвести,
И тень дарить и плод.
Пусть птицы облюбуют ветвь мою —
Я буду птичью пестовать семью…
Ужель душа покорной быть должна,
Раз Ты играешь мной?
Ужель мне служба новая нужна
И господин иной?..
Нет, Ты и впредь мне бедствовать позволь,
Пока в любовь не обратится боль!..
МОЛИТВА[386]
Молитва — церкви пир, как ангел, древний;
Дар божий — Дух, стремимый к Богу снова;
Раскрыта мысль-паломница вполне в ней;
Земле и небу мера — трость Христова;[387]
Стрела — в мир горний, грешным — примиренье;
Копье, что плоть Спасителю пронзило;
В едином миге сливший дни творенья[388] —
Напев — трепещет все пред этой силой;
Блаженство, кротость, мир, любовь без края;
Подобье манны — радостной услады;
Душ облаченье, горние обряды;
Молитва — Млечный Путь и птица рая,
вернуться
383
Этому стихотворению Герберт также придал графическую форму изображаемого предмета, в данном случае крыльев.
вернуться
385
…в мантию облек. — Имеется в виду академическая мантия, которую носят в английских университетах.
вернуться
386
Герберт написал этот сонет в виде развернутого определения, состоящего из цепи различных аналогий. Этим приемом до него пользовался Филип Сидни («Астрофил и Стелла», сонеты 79 и 80).
вернуться
387
…трость Христова… — Новозаветная аллюзия: «Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его» (Откровение Иоанна Богослова, XXI, 15). В древности трость служила измерительным инструментом.