Вот так ароматический состав
Друг другу продавали б двое
Из редких трав…
Вот так торгую я с тобою,
Сей сладости всю жизнь свою отдав!..
Перевод Д. В. Щедровицкого
Любовь меня звала[430] — я не входил:
Я грешен был пред ней,
Но зоркий взгляд Любви за мной следил
От самых первых дней,
Я слышал голос, полный доброты:
— Чего желал бы ты?
— Ты мне достойных покажи гостей!..
— Таков ты сам, — рекла…
— Ты слишком, при греховности моей,
Для глаз моих светла!..
Любовь с улыбкой за руку взяла:
— Не я ль их создала?
— Я осквернил их, я виновней всех,
И жжет мне сердце стыд…
Любовь: Не я ли искупила грех? —
И мне войти велит
На вечерю: — Вкуси, будь полон сил!..
И я сей хлеб вкусил…[431]
Перевод Д. В. Щедровицкого
Зима прошла, и поле потеряло
Серебряное в искрах покрывало;
Мороз и вьюга более не льют
Глазурных сливок на застывший пруд;
Но солнце лаской почву умягчает
И ласточке усопшей[432] возвращает
Дар бытия, и, луч послав к дуплу,
В нем будит то кукушку, то пчелу.
И вот щебечущие менестрели
О молодой весне земле запели;
Лесной, долинный и холмистый край
Благославляет долгожданный май.
И лишь любовь моя хладней могилы;
У солнца в полдень недостанет силы
Тот беломраморный расплавить лед,
Который сердцу вспыхнуть не дает.
Совсем недавно влекся поневоле
К закуту бык, теперь в открытом поле
Пасется он; еще вчера, в снегах,
Любовь велась при жарких очагах —
Теперь Аминтас со своей Хлоридой[433]
Лежит в сени платана; под эгидой
Весны весь мир, лишь у тебя, как встарь,
Июнь в очах, а на сердце январь.
Перевод А. Я. Сергеева
ПРОТИВ УМЕРЕННОСТИ В ЛЮБВИ
Дай всласть любви мне иль презренья всласть!
Зной тропиков или полнощный лед
Равно мою бы исцелили страсть,
Но смесь их облегченья не дает.
В любви любая крайность хороша,
Умеренность не стоит ни гроша!
Дай мне грозу! Любовным ли дождем
Прольется — как Даная, счастлив я;[434]
А коли прогремит презренья гром
И смоет ливня мутная струя
Надежду, что изгрызла сердце мне, —
От мук избавясь, счастлив я вдвойне!
Даруй восторг иль отведи напасть:
Дай всласть любви мне иль презренья всласть!
Перевод М. Я. Бородицкой
Да, жалость женщинам чужда.
Не любите вы нас.
А как вы холодны, когда
Глядим с мольбой на вас!
И все ж я веровал, что страсть
И города берет,[435]
Что я, счастливчик, в рай попасть
Сумею в свой черед.
Я полагал, что холод взгляда —
Всего лишь мнимая преграда.
И я вошел и счастлив был,
И я не ждал беды.
Я веселился, зло забыл,
Вкушал любви плоды.
И если б этим временам
Не наступил предел,
То счастья большего бы сам
Юпитер не имел.
Но Селья изменила мне,
Что хуже холода вдвойне.
Злой рок! С любимой быть вдвоем,
Ее завоевать,
Достичь всего с таким трудом
И отступить опять!
Но, если крепость враг не сдал,
Я лишь того лишен,
Чем и досель не обладал.
И все ж я оглушен:
Ведь я познал такую боль,
Как потерявший трон король.
Перевод В. В. Лунина
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ НЕБЛАГОДАРНОЙ КРАСАВИЦЕ[436]
Знай, Селья, чей надменен взор,
Тебе известность создал я:
Ты пребывала б до сих пор
В забвении, душа моя,
Когда б не стих мой, что поднял
Тебя с земли на пьедестал.
Твой смертоносный взгляд — не твой,
И без меня бы он исчез.
Ты — чудо, созданное мной,
Ты — звездный свет моих небес.
Так полно, не мечи угроз
В того, кто так тебя вознес.
Меня не надо соблазнять:
А то низвергну вмиг тебя я.
Ты можешь лишь, глупцов пленять,
Ведь я твои секреты знаю.
Поэт, сокрывший правду в сказке,
Сам разглядит ее и в маске.
Перевод В. В. Лунина
Он в румянец щек влюблен
И в кораллы губок страстных.
Свой огонь питает он
Звездным светом глаз прекрасных.
Но погасли звезды глаз,
И его огонь погас.
вернуться
Любовь меня звала… — См. выше, комм. к стихотворению «Любовь (I)».
вернуться
И я сей хлеб вкусил… — Намек на таинство евхаристии. См. также: «Блаженны рабы те, которых господин, пришед, найдет бодрствующими, истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им» (Лука, XII, 37).
вернуться
…ласточке усопшей… — В древности ласточки считались священными птицами домашних богов, или пенатов.
вернуться
Аминтас, Хлорида — традиционные имена пастухов и пастушек в пасторальной поэзии.
вернуться
…как Даная, счастлив я… — Даная — в античной мифологии дочь Акриция, царя Аргосского, которому было предсказано, что он умрет от руки внука. Чтобы избежать приговора судьбы, Акриций заключил Данаю в башню, поставив стражников для охраны девушки. Однако Зевс сумел проникнуть в башню, обернувшись золотым дождем. От союза Зевса и Данаи родился Персей.
вернуться
…страсть и города берет… — Здесь и далее Кэрью использует традиционный для петраркистской поэзии и очень популярный в лирике XVII в. мотив осады возлюбленной, которую нужно завоевать, подобно вражескому городу.
вернуться
В этом стихотворении Кэрью явно ощутимы реминисценции из «Любовной науки» Донна.