Внутри ж у ней три супостата есть:
Неверность, себялюбье, лесть.
Так лик земли цветы садовых гряд
Румянят и сурьмит закат,
А в сердцевине — мрак и ад кромешный,
Там враг томится, дух стенает грешный.
Со мною все как раз наоборот:
Былой румянец уступил бескровью,
Стыдом и страхом иссушен мой рот,
А мрачность глаз не вяжется с любовью.
Но к сердцу приклонись: она лишь тут,
Как Ксеркс,[607] вершит незримый суд.
Возьми его, но мне отдай взамен
Свое, чтоб лик мой не затмен
Отныне был, дабы в черте любой
Любовь он воплощал собой.
О, перемена дивная! Так ну же —
Стань мной внутри, как я тобой — снаружи.
Перевод И. В. Кутика
Довольно! Надобно решиться;
Мне с этим бойким роем не ужиться;
Пускай безумцев мед его манит —
По горло городом я сыт!
Чего бы ради в вечном гуле
Терпеть жужжанье, толчею, возню
И то, как жалит сотни раз на дню
Огромный город-улей?
Куда отрадней и милей
В деревне домик, (несколько друзей,
Благоразумных и нелицемерных,
Да полка книжек самых верных;
И любящая без затей
Подруга — не Венера красотою,
Но добрый ангел, посланный судьбою
Мне до скончанья дней.
О ручейки! В струе студеной
Увижу ли свой лик неомраченный?
О рощи! О поля! Дождусь ли дня,
Когда вы примете меня
В свое счастливое соседство?
Тут — всех сокровищ истинных казна,
Природы клад, который нам она
Передает в наследство.
Гордыня и тщеславье тут
Лишь в вычурных метафорах живут,
Лишь ветер сплетничает за спиною,
И разве эхо льстит порою;
Сюда — в луга, в леса —
Сходя на землю, устремлялись боги,
Отсюда, видно, и ведут дороги
С земли на небеса.
Какое счастие — с любимой
До гроба жить в любви нерасторжимой,
В ее душе вселенной обладать
И одиночества не знать!
Одно смущает спасенье:
А ну как все пример мой переймут
И ринутся за мной, устроив тут,
В глуши, столпотворенье?
Перевод Г. М. Кружкова
Диалог между Авраамом Каули и Ричардом Крэшо
А. Каули. Надежда! Ты всегда обречена —
Неважно, ты верна иль не верна:
И благо, как и зло, тебе грозит,
Серп рока с двух сторон тебя пронзит.[609]
О тень! Ты покидаешь нас
И в светлый миг, и в черный час.
Не в силах, хоть пытается, судьба
Воспеть тебя.
Лишь по плодам судить о древе можно,[610]
И ты, надежда, вовсе безнадежна!
Р. Крэшо. Надежда! Неба пред землей обет![611]
Ты — суть вещей, которых ныне нет,
Ты — и сомненье, ты — и непреложность,
С тобой мы все, мы без тебя — ничтожность.
Ты — огнь и туча, свет и тень,
Ты — жизнь во смерти, в мраке — день,
Не может, как ни пробует, судьба
Сломить тебя:
Едва сверкнешь — судьбы зловещей серп
Идет, как при рассвете, на ущерб.
А. Каули. Надежда, ты усладу пьешь, пока
Нам не оставишь даже ни глотка.
Ты по миру пустить готова нас,
Богатства наши спрятав про запас.
Взойдем на ложе, а жена
Давно уж чести лишена.
Всегда приходится благой судьбе
Идти со взяткою к тебе!
Пусть радость, как вино, хранится строго:
Испортишь, коль понюхаешь до срока.
Р. Кpэшо. Казна любви, безмерный твой запас
Затвором веры скрыт от наших глаз.
Ты даришь хлеб небесный — ты в ответе,
Чтоб царские не голодали дети.[612]
Взойдет, невинна и нежна,
На ложе брачное жена,
Одним лишь поцелуем одарив
На свадьбе мужа. — Столь стыдлив
Надежды чистый поцелуй, сколь свят
В преддверье ложа свадебный обряд.
Надежда! Ты — небес предощущенье,
Ты вечности во времени вкушенье!
Так ценность вин при выдержке растет:
Мы чуем запах, предвкушая плод!
На лоно солнечной любви
Опустишь ты власы свои
Златые — в этот миг тебя уж нет:
Зарю поглотит полный свет.
Так сущность сахара, растворена,
Свой сладкий вкус отдаст душе вина.
А. Каули. Ты — лотерея рока: мы глядим —
На сто билетов — выигрыш один!
Ты ищешь для себя неутомимо
Прицел столь дальний, что стреляешь мимо.
Ты — нам глаза затмивший дым
Из образов, что сами мы творим.
Ты — туча в золотом апофеозе,
Но блеск исчезнет — хлынут слезы.
Ты, звезды разума затмив над нами,
Нам кажешь путь болотными огнями.
вернуться
Ксеркс — персидский царь (519–465 до н. э.).
вернуться
Стихотворение было написано совместно с Крэшо. Оно представляет собой диалог поэтов, где каждый из них высказывает свой взгляд на суть надежды. Впоследствии в слегка измененном виде строфы, принадлежащие перу Каули, появились в «Возлюбленной» как самостоятельное произведение. Крэшо существенно переработал свою часть стихотворения. В таком виде оно было напечатано в «Песни Господу нашему».
вернуться
…серп рока с двух сторон тебя пронзит. — В оригинале здесь образ судьбы как «рогов» Луны (месяца), восходящий, по-видимому, к орфическим представлениям о Луне, управляющей судьбами, согласно которым полная Луна сопоставляется с «полнотой» судьбы — счастьем, а тонкий серп — о «ущербностью» судьбы. У Каули этот образ переосмысляется как «два рога месяца» — воплощение двух воздействий рока: благого и злого.
вернуться
Лишь по плодам судить о древе можно… — Евангельская аллюзия: «По плодам их узнаете их» (Матфей, VII, 20).
вернуться
Неба, пред землей обет! — Этот и некоторые другие образы Крэшо восходят к христианским представлениям о связи надежды с любовью и верой (Первое послание к Коринфянам, XIII, 13).
вернуться
…царские не голодали дети. — Имеются в виду люди как дети царя небесного.