Но почему же, завивая
Дочь короля в день знойный лета,
Он медлил, дело забывая,
Оттягивая дело это?
Принцесса — маленькое диво,
В тринадцать, или что_то вроде,
Была восторженно_пуглива,
Как мак при солнечном заходе.
Блестели миленькие глазки
Сквозь локон золотой и длинный.
Она — вся прелесть старой сказки:
Сон, тени, Шуберт, сонатина.
Три раза завивал он пряди
И расправлял — чего же ради?
И прожигал ей платье, гладя,
И в шлейфе путался не глядя.
Как бы не сладивши с азами,
Искусство потерял былое,
И всё плывет перед глазами,
И донимает что-то злое.
Упав на туалетный столик
И за сердце хватаясь жутко,
Он чувствует: он — жалкий нолик
Или тупая чья-то шутка.
Подняв бутыль с одеколоном,
Он ей сворачивает шею
И смотрит грозным Аполлоном,
И всё подвластно брадобрею.
Порез был острым и глубоким,
Принцесса вскрикнула щемяще,
Он вышел сном голубооким
Из этой дуры просто спящей.
И улыбаясь, как химере,
На цыпочках шагал влюбленно.
И был повешен в Бельведере.
Вы не спасли бы Аполлона.
Три музыканта
Тропинкой узкой вдоль леска
Три музыканта еле-еле
Плетутся, радуясь слегка
Последней Химмеля ронделе,
Работе, теме, зною дня, тому, что закусить успели.
Одна — сопрано; локоток
Чуть розовеет из муслина;
Мелькнул коричневый чулок,
Подвязка (милая картина!),
Чуть пробежавший ветерок — виденью резвая причина.
За нею мальчик вслед; он рад
Поправить локон, что на воле,
И умереть готов стократ,
Чтоб ей понравиться, и боле:
Мечтает славу он стяжать в Париже, Вене, Сен-Джемс-Холле.
Последний — польский был пьянист,
Имел повсюду приглашенье,
Рукою крепок, сердцем чист,
Волос густое украшенье
Носил, а в секстах перелив мог новичка привесть в смущенье.
Идут всё дальше вдоль дорог,
Срывают зерна по посевам,
То дразнит лес Зигфридов рог,
То легким преданы напевам,
И воздух Глюком напоен, туриста ж сердце полно гневом.
Вот польский гений отстает,
Смотря на сорванные маки;
Валторну, скрипку и фагот
Ему изображают злаки,
И он доволен, что оркестр его так понимает знаки.
Певица села отдохнуть,
Сидит, от жара сладко млеет,
Сквозь мутную деревьев муть
Ей крыша замка ярко рдеет,
Оправив юбку, чуть глядит и веером тихонько веет.
А милый мальчик уж у ног,
Не знает, нужно ли быть… смелым.
О Франции молить лишь мог
Турист в уме окаменелом —
И гида красный переплет в сравненьи с ним казался белым.
Harry Graham (1874–1936)
Poetical Economy
What hours I spent of precious time,
What pints of ink I used to waste,
Attempting to secure a rhyme
To suit the public taste,
Until I found a simple plan
Which makes the tamest lyric scan!
When I’ve a syllable de trop,
I cut it off, without apol.:
This verbal sacrifice, I know,
May irritate the schol.;
But all must praise my dev’lish cunn.
Who realize that Time is Mon.
My sense remains as clear as cryst.,
My style as pure as any Duch.
Who does not boast a bar sinist.
Upon her fam. escutch.;
And I can treat with scornful pit.
The sneers of ev’ry captious crit.
I gladly publish to the pop.
A scheme of which I make no myst.,
And beg my fellow scribes. to cop.
This labor-saving syst.
I offer it to the consid.
Of ev’ry thoughtful individ.
The author, working like a beav.,
His readers’ pleasure could redoub.
Did he but now and then abbrev.
The work he gives his pub.
(This view I most partic. suggest
To A. C. Bens. and G. K. Chest.)
If Mr. Caine rewrote The Scape.,
And Miss Corell, condensed Barabb.,
What could they save in foolscap pape.
Did they but cult. the hab.,
Which teaches people to suppress
All syllables that are unnec.!
If playwrights would but thus dimin.
The length of time each drama takes,
(The Second Mrs. Tanq. by Pin.
or even Ham., by Shakes.)
We could maintain a watchful att.
When at a Mat. on Wed. or Sat.