Следил я, как луна во мраке
свершала крадучись свой путь —
по стенке, в зеркале, на чашке…
Я в эту ночь не мог уснуть.
1914
I. Мир
Хвала Тому, Кто вызвал нас в Свой час,
Застиг нас юными, прервал наш отдых,
Чьей силой длань сильна и зорок глаз.
Мы — как ныряльщики в чистейших водах,
Нам лишь бы одряхлевший мир скорей
Покинуть и не знать сердец бескровных,
Похабных песенок полулюдей
И пустеньких нелепостей любовных!
Забыв позор, покой здесь обрели мы,
Ни зла, ни боли здесь — лишь сон беспечный,
Измучив тело, мы не знаем мук,
Ничем здесь радость сердца не смутима,
Одной агонией — и та не вечна.
Здесь только Смерть — наш худший враг и друг.
II. Убежище
Среди счастливцев — тот стократ блаженный,
Кем был приют наш скрытый обретен
От бури, что ревет по всей вселенной,
Кто слышал наше: «Всех надежней он!»
Мы с вечностью убежище нашли —
Средь плачей радости, средь сожалений,
Средь пенья птиц и облаков вдали,
Средь сна, свободы и земли осенней.
Вовек приют наш Время не сотрет;
Страданья наш покой не потревожат;
Война бессильна. Мирен мой уход,
Орудия он против смерти множит.
Приют средь бесприютности и зла,
Убежище для сбросивших тела.
III. Мертвецы
Над Мертвецами вострубите, горны!
Да, в нищете прошла вся жизнь у них,
Но стал дороже слитков золотых
Посмертный дар их щедрый, животворный.
Они пролили юности вино,
Раздали дни трудов и наслаждений,
Дни старости, жизнь новых поколений;
Бессмертье в жертву здесь принесено.
Горн, воструби! Они нам принесли
Боль, Святость, Страсть средь нашего сиротства.
Честь воцарилась снова на земли
И вновь по-царски с челядью щедра,
И вновь вернулось к людям Благородство.
В наследство нам вступить пришла пора.
IV. Мертвецы
Из радостей людских, людских печалей
Соткалась этих душ земная ткань.
Их жизнь и смех, и слезы омывали,
Их радовал закат и утра рань.
Внимали звукам; знали сон глубокий
И бодрость; шли с любимыми и врозь;
Цветы они ласкали, мех и щёки;
Стремились к чуду. Все оборвалось.
Смеялись вслед летучим вихрям вóды,
Согретые сияньем небосвода,
Но повеленьем холода они
Замрут и засияют славой белой;
Несломленные возгорят огни
В покое среди тьмы оцепенелой.
V. Солдат
Коль я погибну, помните — в чужом
Краю навек безвестный уголок
Стал Англией. И помните о том,
Как в землю щедрую прах щедро лег.
Тот прах был Англией на свет рожден;
Став плотью, он среди цветов бродил,
Ее ветрами был овеян он,
Обласкан влагой вод, теплом светил.
А сердце, сбросив тяготенье зла,
Частицей стало мировой души,
Но полнится лишь Англией одной,
Живет ее мечтой, что так светла,
Ее сердцами, что поют в тиши
Под небесами Англии родной.
Joseph Mary Plunkett (1887–1916)
* * *
I see his blood upon the rose
And in the stars the glory of his eyes,
His body gleams amid eternal snows,
His tears fall from the skies.
I see his face in every flower;
The thunder and the singing of the birds
Are but his voice-and carven by his power
Rocks are his written words.
All pathways by his feet are worn,
His strong heart stirs the ever-beating sea,
His crown of thorns is twined with every thorn,
His cross is every tree.
Джозеф Мэри Планкетт (1887–1916)
* * *
В бутоне розы кровь Его видна,
В просторе звезд блестят Его глаза,
В снегах сверкает плоти белизна
И в капле дождевой — слеза.