Выбрать главу
Then unto London I did me hie, Of all the land it beareth the prize; “Hot peascodes!” one began to cry; “Strawberries ripe!” and “Cherries in the rise!” One bade me come near and buy some spice; Pepper and saffrone they ’gan me bede; But, for lack of money, I might not speed.
Then to the Cheap I ‘gan me drawn, Where much people I saw for to stand; One offered me velvet, silk, and lawn; Another he taketh me by the hand, “Here is Paris thread, the finest in the land”; I never was used to such things indeed; And, wanting money, I might not speed.
Then I hied me into East Cheap: One cries “Ribs of beef and many a pie!” Pewter pots they clattered on a heap; There was harpe, pipe, and minstrelsy: “Yea, by cock!” “Nay, by cock!” some began cry; Some sung of “Jenkin and Julian” for their meed; But, for lack of money, I might not speed.
Then into Cornhill anon I yode Where there was much stolen gear among; I saw where hung my owne hood, That I had lost among the throng: To buy my own hood I thought it wrong; I knew it as well as I did my creed; But, for lack of money, I could not speed.
The Taverner took me by the sleeve; “Sir”, saith he, “will you our wine assay?” I answered, “That cannot much me grieve; A penny can do no more than it may”. I drank a pint, and for it did pay; Yet, sore a-hungered from thence I yede; And, wanting money, I could not speed.
Then hied I me to Billings-gate, And one cried, “Ho! go we hence!” I prayed a bargeman, for God’s sake, That he would spare me my expense. “Thou ’scap’st not here”, quoth he, “under twopence; I list not yet bestow any almsdeed”. Thus, lacking money, I could not speed.
Then I conveyed me into Kent; For of the law would I meddle no more. Because no man to me took intent, I dight me to do as I did before. Now Jesus that in Bethlehem was bore, Save London and send true lawyers their meed! For whoso wants money with them shall not speed.

Джон Лидгейт (ок. 1370 — ок. 1451)

Безыскусная баллада

«И тела мощь, и чувств моих пожар, И дух мой, полный верою святою — Все, что от Бога получил я в дар, Отдам тебе, плененный красотою — Мне сладок вкус любовного настоя». Так на рассвете, в росяной купели, В день Валентина птицы нежно пели.
«Не разорвать мне узы этих чар, Хотя смеешься над моей мечтою, За перьев синь[4] твоих приму удар Судьбы смертельный — скрытый лебедою, Усну под липой с кроною густою». Так над цветами дикой повители В день Валентина птицы нежно пели.
«Приемлю я удел влюбленных пар, Даю в том клятву всем, чего я стою, На жимолости[5], что любви нектар Пью в честь Амура с вечной слепотою И в счастье, и у горя под пятою». Всходил Титан[6], и, нежно, как свирели, Такую песню птицы мне пропели.
Посылка Красы принцесса, стихотворный дар Прими, хотя он прост, как птичьи трели, Но страсть в нем дышит и душевный жар — Все то, о чем мне утром птицы пели.
Перевод Ю. Лукача

Vox ultima crucis

Итак, не медля боле, поспешай Мне в сретенье в веселии сердечном. Во всякой день в дорогу выступай И памятуй о часе скоротечном. Воздвижен твой чертог в блистанье вечном, Не на земли палаты — в небесах. Иди же, брате, с Богом человечным, Тебе бо ради крестну смерть приях.
Перевод В. Симанкова

* * *

Покоем полнится наш свет: Не отыскать в нем перемены, Зато богатству счету нет И доброте одновременно. Здесь люди не творят измены И всяк в содружестве живет; Столь часто смертные блаженны, Сколь раки движутся вперед.
Немыслим в мире сем навет, И правда в нем царит бессменно, Обманщиков пропал и след, Судьба блага и неизменна. Здесь доброй дружбе знают цену И не враждуют круглый год; И тьма светлеет постепенно, Коль раки движутся вперед.
Здесь рыцари блюдут обет И милосердны сюзерены, Средь судей — честности расцвет, И кумовства нет совершенно, Пред подкупом воздвигли стены, Мздоимцам дали укорот; Присяжный справедлив отменно, Коль раки движутся вперед.
И стражник здесь — не мироед, Не ставит в грош металл презренный, Судей церковных прав совет, От мзды бегут, как от геенны; Нет места лести прикровенной, Обилию потерян счет, Исчезла нищета мгновенно — Ведь раки движутся вперед.
вернуться

4

Синий цвет символизировал постоянство, верность.

вернуться

5

Жимолость также была символом верности, т. к. она цепляется за свою опору.

вернуться

6

Гелиос, бог Солнца, был сыном титана Гипериона. В средневековой поэзии его часто тоже называют Титаном.