Полина опять ничего не ответила.
Молча поклонившись, она покинула покои графини. Девушка погрузилась в невеселые размышления. Только оказавшись в своей спальне, она тяжело села на край кровати: ноги у нее подгибались. Она уткнулась лицом в ладони.
Дело заключалось не в том, что у нее не было тяги к путешествиям или любви к риску. Они с отцом часто мечтали о том, как, будь у них деньги, они познакомились бы с Францией, посетили бы греческие острова или, может быть, хоть немного посмотрели бы Африку.
Но ехать в Россию одной, расстаться со всем, что окружало ее с самого рождения! Хоть Полине и было стыдно, но она вынуждена была признать, что ей просто страшно.
Россия никогда не внушала ей особого интереса — несмотря на то, что ее мать была очень дружна с ее русской крестной, в честь которой назвала свою дочь. Все, кто впервые встречался с Полиной, говорили о том, какое у нее странное и красивое имя.
Теперь она решила, что отсутствие ее интереса к России и всему, что с ней связано, было неким предчувствием будущего — как и ее нелюбовь к своему необычному имени. А то немногое, что она все-таки знала, не внушало никакого оптимизма.
Она читала о жизни Екатерины Великой с ее длинной вереницей любовников и о невероятной жестокости ее сына, императора Павла. У нее не возникало ни малейшего желания узнавать больше о подобных людях. У нее сложилось впечатление, что они купались в роскоши и тратили безумные деньги — и в то же время позволяли простым людям в своей стране терпеть ужасные лишения.
Россия!
Полина невольно содрогнулась при мысли о том, что ей придется уехать и оказаться так далеко от Англии, которую она так любила и которая до этой поры наполняла всю ее жизнь.
У них с отцом в округе было множество друзей, не только среди местной аристократии, но и среди простых жителей соседней деревни. Среди них были работники их поместья, старики из богадельни, которых часто посещала ее мать, пожилые слуги, удалившиеся на покой, которые помнили ее отца еще ребенком и отца ее отца…
Когда она уезжала в Лондон, ей было очень грустно с ними расставаться, и в то же время Полина надеялась, что найдет в столице новых друзей. Больше всего ей хотелось, чтобы среди них оказались девушки ее возраста, с которыми у нее нашлись бы общие интересы.
Но — Россия!
Ей казалось, что это слово звучит в ее голове все громче и громче, обжигая леденящим холодом, словно морозное дыхание Сибири. Ей было страшно — очень страшно. И никто не мог помочь ей в эту минуту. Оставалось рассчитывать только на себя.
Она отняла руки от лица и решительно встала с кровати.
— Я не поеду! — громко произнесла она. — Ни за что не поеду. Я убегу!
Но почти сразу же Полина поняла, что тетка твердо решила от нее избавиться. Было бы настоящим позором, если бы побег не удался и ее вернули обратно. Отец Полины ошибался, считая свою сестру пустоголовой кокеткой. Прожив в доме тетки несколько недель, она убедилась в том, что эта женщина умеет добиваться своего.
Ее муж, граф, мог считаться важной персоной и иметь вес в палате лордов, но в доме на Гровнор-сквер он беспрекословно исполнял все желания собственной супруги. Главной причиной могло быть то, что он терпеть не мог ссор и сцен, однако Полине казалось, что он искренне гордится красотой жены. Явно льстило ему и то, что графиня Ротбери была одной из законодательниц во всем, что касалось жизни светского общества, начиная с моды на шляпки и кончая тем, кого можно было считать в этом обществе «своими».
Для графа жена была неким подобием ордена, который можно приколоть на фрак, зная, что у остальных он вызывает восхищение и зависть, проницательно решила Полина.
Увы — поэтому не приходилось сомневаться в том, что, если бы она обратилась к графу за помощью, тот просто велел бы ей повиноваться тетке. А к кому еще ей можно было бы обратиться, Полина не могла придумать.
Единственное, чем она могла хоть немного себя утешить, это то, что в банке на ее имя была положена немалая, с ее точки зрения, сумма, оставшаяся после продажи имения и мебели.
«По крайней мере, я смогу вернуться домой, если захочу», — сказала она себе. И твердо решила, что обязательно должна захватить с собой столько денег, чтобы хватило на обратную дорогу.
Добившись своего, в чем можно было не сомневаться, следующие несколько дней графиня была достаточно любезна и мила со своей племянницей. Тем не менее она по-прежнему не желала никуда вывозить Полину и не приглашала ее спускаться вниз, когда в доме бывали гости.