— Прекрасное платье, мисс Лорд. Мне нравятся женщины, которые выглядят как женщины…
И вот пришло время переодеваться к обеду. Реджина выбрала длинное черное платье из струящегося шелка — единственный торжественно-скромный наряд, который она захватила с собой в Мексику, подходящий, как она решила, к этому случаю. Разве испанские дамы не предпочитают черное?
По поводу прически Реджина засомневалась. Только что вымытые золотистые волосы на фоне черного крепа брали на себя слишком много внимания. Она заколола их наверх.
Спускаясь по галерее, Реджина ощутила дрожь в коленках. Глупо, но она почувствовала себя такой одинокой и чужой в этом роскошном доме. Хоть бы здесь нашелся кто-нибудь, готовый поддержать ee!
Семья собралась в просторной столовой со шпалерами цвета магнолий и лепным потолком. Вся эта роскошь уже давила на Реджину, она еще сильнее подчеркивала непреодолимую пропасть между ней и семьей Куэрас.
Реджина остановилась на пороге, не решаясь переступить его. Донья Кончита беседовала с высоким мужчиной в сутане, которого Ре джина сначала приняла за падре Эстебана. Но, когда тот повернулся с каким-то вопросом к Карле, поняла, что он много моложе.
Карла и Констансия были в этот вечер одеты совершенно одинаково — в белые вечерние платья с крупными цветами, и Реджина с сомнением понадеялась, что все-таки различит их. Хуан, в черном смокинге, разговаривал с Констансией и другим мужчиной, которым, судя по росту и стати, мог быть только Рафаэль.
Хуан поднял голову и первым заметил стоящую в дверях Реджину. Он оставил сестру и брата и, широко раскинув руки, пошел ей навстречу.
— Сеньорита, — восхищенно сказал он, — вы великолепны!
Реджина немного смутилась.
— Неужели вы это только сейчас заметили? — пошутила она.
Хуан схватил ее руку и поднес к губам.
Теперь их заметили и остальные. Донья Кончита, чуть поколебавшись, подошла к ним и представила своего собеседника:
— Падре Доменико живет с падре Эстебаном в монастыре и тоже опекает нашу малышку.
Падре сердечно улыбнулся. Это был симпатичный мужчина около сорока. Невзирая на аскетичный образ жизни, он не разучился ценить красоту.
— Так маленькая девочка — ваша племянница? — с любопытством спросил он. — Невероятно! Вы сами еще так молоды!
Реджина ответила ему мягкой улыбкой, но ее взгляд снова и снова обращался к тому мужчине, от которого она хотела бы хоть какого-то знака внимания. Но тот, стоя к ней спиной с бокалом вина в руках, похоже, был увлечен разговором. Реджину сбивало с толку его поведение. Со дня ее приезда он говорил с ней обстоятельнее всех других. Чем же вызвана его сегодняшняя сдержанность? Карла тоже осталась стоять у камина.
Реджине подали бокал вина, и возобновилась общая беседа, ради нее — на английском.
Обед проходил при свечах. Их колеблющийся свет отражался на серебре подсвечников и приборов, играл на хрустале и тонком фарфоре. К удивлению Ре джины, не Хуан, а Рафаэль возглавлял стол. По обе стороны от него — сестры. Напротив, на другом конце стола, сидела донья Кончита. Реджине отвели место по ее левую руку, рядом с падре Доменико, напротив Хуана.
Реджина совсем запуталась. Поначалу ей все представлялось ясным: старший сын наследует поместье, младший лечит больных. Но был ли Рафаэль младшим? Столько странностей, столько вопросов, и не последний: что Хуан собирается предпринять в отношении Люси?…
Кофе подали в салон. Хуан выбрал несколько пластинок, и салон наполнился негромкой музыкой — пели гитары. Он подошел к Реджине, стоявшей с Констансией у старинного застекленного шкафа. Обе разглядывали серебряное распятие, осыпанное драгоценными камнями.
— Я как раз рассказывала мисс Лорд, что это распятие привез в Гуадалиму из Испании наш далекий предок, — сказала Констансия и бережно, двумя руками, положила его на место.
— А она сказала вам, что это было триста лет тому назад? — Хуан надулся от гордости.
Реджина кивнула.
— Оно великолепно. Мне кажется, все христианские символы несут в себе нечто мистическое. В них заключена частица божественного откровения.
— Вы верите в божественное откровение, сеньорита? — спросил возникший из ниоткуда падре Доменико.
— В каком-то смысле, — осторожно ответила Реджина. — Я верю, что Бог причастен к мирозданию. А вот явил ли он себя на Земле… Верить в это — личное дело каждого.
Падре Доменико усмехнулся:
— Очень тактичный ответ, сеньорита. Не хотите затронуть наше религиозное чувство? Вы ведь не католичка, нет?