Неуклонный рост коммерческих отношений как внутри Англии, так и с другими странами требовал развития более удобных и адекватных средств торговли, чем плата услугами или товарообмен. Поступательный прогресс цивилизации, особенно после установления контактов Англии с более высокими культурами Востока, - прежде всего в результате крестовых походов — привел к резкому увеличению спроса на деньги и существенно расширил сферу их применения. Стиль жизни правящей элиты становился все более роскошным и дорогим. Знати приходилось тратить огромные деньги на новинку того времени - железные латы, пришедшие на смену устаревшей и более уязвимой кольчуге, на модные одежды и ткани, привозимые из Европы, сахар и экзотические пряности с далекого Востока. Церкви деньги нужны были для покрытия растущих расходов на строительство и содержание своих непомерно больших и поистине фантастически отделанных построек, а также для того, чтобы высшее духовенство могло достойно соперничать в образе жизни с придворными вельможами. Король же всегда нуждался в огромных суммах для оплаты своих бесконечных войн.
Большая часть требуемых денег поступала в страну от торговли шерстью, имевшей столь высокое качество и хорошую репутацию, что в ткацких городах северо-западной Европы спрос на нее непрерывно возрастал. Со временем шерсть стала такой выгодной статьей дохода, что землевладельцы, попирая исторически сложившееся право крестьян на “общую” землю, один за другим начали превращать свои маноры в овечьи фермы. Уже к концу XIV в. даже влиятельнейшие бароны вместо поставки воинов и несения воинской повинности начали выплачивать королю так называемые “щитовые деньги” — налог за освобождение от военной службы, а вилланам стали разрешать (ибо это оказалось более выгодным) платить ренту не трудом и повинностями, а деньгами; кроме того, им уже позволялось “выкупать старые феодальные задолженности”, что повсеместно влекло за собой более свободную жизнь для вилланов. Теперь, продавая излишки сельскохозяйственной продукции безземельным горожанам, вилланы стремились заработать побольше денег, чтобы со временем купить себе свободу; теперь они трудились не только для себя, но и для рынка; теперь весь их труд и время были им необходимы прежде всего для собственных нужд.
Итак, король всегда ощущал острую нехватку денег из-за огромных расходов на войны и поддержание придворного блеска, знати и духовенству деньги понадобились ввиду резко возросших трат на роскошный образ жизни, а вилланы, вопреки бытовавшему тогда мнению, что их жизненные потребности мало чем отличаются от нужд домашнего скота, стали с усердием зарабатывать деньги, чтобы купить себе свободу. Кстати, впоследствии некоторые вилланы превратились в довольно зажиточных людей, приобрели дополнительные земельные наделы и время от времени, например во время уборки урожая, стихийных бедствий и т.п., даже прибегали к использованию наемного труда. Настало время перемен, и традиционная структура феодальных отношений, считавшаяся богом данной со времен Адама и посему единственно возможной, затрещала по швам.
Против нововведений активно выступила церковь, наотрез отказавшаяся заменить натуральную ренту и трудовые повинности в своих обширнейших владениях на денежные выплаты. Но и в самой церкви стали появляться еретики, осуждавшие ее непомерное стремление к богатству и ратовавшие за возврат к простым добродетелям раннего христианства. Вековая система феодализма впервые за свою долгую историю оказалась перед лицом неизбежных перемен.
Вот в таком историческом контексте в стране неожиданно объявился незванный гость с Дальнего Востока по имени Черная смерть.
2. Черная смерть и ее последствия
Свое смертоносное шествие по Англии чума начала с портов Веймут и Саутгэмптон в августе 1348 г . во время правления короля Эдуарда III*. Вначале ее появление никого особенно не обеспокоило, ибо в антисанитарных условиях средневековья чума была явлением отнюдь не редким: обычно она вспыхивала летом, но зимой полностью затухала, и поэтому к ней относились просто как к неприятному, но неизбежному факту жизни — ну, скажем, так, как мы сейчас относимся к тому, что в результате автокатастроф на дорогах страны ежегодно гибнет примерно 8 тыс. человек.
*Эдуард III (1312-1377) - английский король (с 1327 г .). Его матерью была Изабелла, дочь французского короля Филиппа IV, что послужило основанием для претензий Эдуарда III на французский престол. Эти претензии и стали непосредственным поводом начала в 1337 г . Столетней войны, которая велась с перерывами между Англией и Францией с 1337 по 1453 г . Огромные военные расходы, содержание пышного двора привели к опустошению королевской казны. Именно при Эдуарде III началась разработка рабочего законодательства в Англии, направленная в те годы исключительно на закрепление заработной платы на минимальном уровне и крайнее ограничение прав рабочих.
Однако на этот раз чума была не совсем обычной. Зародившись в далеком Китае, она через Азию добралась до Европейского континента, откуда заразившиеся ею моряки и доставили ее на берега Англии. Основные симптомы этой страшной болезни, известной сейчас под названием бубонной чумы, заключались в следующем: изнурительные приступы чихания, воспаление легких, кровохарканье, появление черных пятен на верхних и нижних конечностях (отсюда в народе и родилось ее прозвище — Черная смерть), значительное увеличение лимфатических узлов в подмышечной и паховой областях. Примитивная медицина тех времен была перед ней полностью бессильна; источником же ее, как сейчас стало известно, являлись паразиты, жившие на черных крысах — а их тогда повсюду было более чем достаточно.
Жатва, собираемая Черной смертью, была столь обильной, что, казалось, она предвещает гибель всему человечеству. В одной только Англии чума унесла около 1,5 млн. человеческих жизней, т.е. где-то между третью и половиной всего населения; в Европе в целом общее число ее жертв составило около 25 млн. человек*. Когда эпидемия наконец угасла, практически незаселенными оказались огромные территории страны. Наиболее высокой смертность была среди голодных и неимущих, поэтому не зря в народе эту болезнь прозвали “чумой бедняков”. На полях гнил несобранный урожай, домашний скот издыхал от голода, холода, запущенности и болезней.
* Предположительно, поскольку точных записей тогда не велось.
По словам священника Генри Найтона, “полностью опустели многие деревни и селения: все жившие в них умерли, а дома пришли в негодность… В последующую зиму повсеместно ощущалась такая острая нехватка рабочих рук всех профессий, какой страна никогда еще не испытывала ранее” (ист - Cronicon Henrici Knighton ).
Эта нехватка рабочих рук, о которой писал Г. Найтон, была серьезным социальным последствием эпидемии чумы. Землевладельцы буквально сбивались с ног в поисках работников и были вынуждены более чем вдвое повышать ставки заработной платы из-за острейшей конкуренции на рынке труда.
“Кровельщики, зарабатывавшие раньше не более одного пенса в день, теперь за ту же работу получали как минимум два с половиной пенса. В одной из деревень оплата труда за уборку урожая поднялась с трех фунтов 13 шиллингов девяти пенсов до 12 фунтов 19 шиллингов 10 пенсов” ( ист. - Fagan H . Nine Days that Shook England . Gollancz, 1938) .
Поскольку товаров производилось все меньше и меньше, стремительный рост заработной платы сопровождался не менее стремительным ростом цен. Г. Найтон писал, что те предметы первой необходимости, за которые раньше платили один пенс, теперь стоили четыре-пять пенсов. Землевладельцев, естественно, такое положение дел не устраивало, и они предприняли ряд конкретных мер для его исправления — попытались вновь “привязать” крестьян к земле и старой системе барщины и натуральной оплаты, создавали более благоприятные условия для привлечения работников и т.д. Однако вилланам уже не хотелось возврата к изжившим себя феодальным порядкам, и они повсеместно начали убегать из маноров в города, где можно было хорошо заработать и пожить вольной жизнью. К тому же в царившей тогда обстановке всеобщей неразберихи шансы быть пойманными и понести наказание были весьма невысоки. Конечно, в случае поимки беглеца ожидали клеймо и тюрьма, но, если ему удавалось прожить в городе непойманным в течение года и одного дня, он мог уже на законном основании требовать для себя статуса свободного человека.