Монашка вспомнила, с каким удовольствием женщина слизывала с нее капельки пота и крови и все поняла.
– Значит, Баобхан О’Сит не благородная дворянка из Шотландии и Баобхан-сит, известный вампир!
– Вот именно! И вся сила находится у нее в волосах! – Возьми ножницы! Отрежь их и в камин! Может, тогда спасешься!
– Как? У меня руки связаны!
– Я бесплотный дух, но я вижу, что ремень слабый, а пряжка старая! Помолись Господу от всей души и дерни ремень, как следует!
«Pater Noster…»[262] Впервые, за много месяцев, привычные слова молитвы исходили из самого сердца погрязшей в грехе монашки.
С последним Аминь Селина дернула руки, и почувствовала, что они свободны!
Пропел петух, в 6 утра и призрак девичьей башни растаял.
Вампирша храпела, не догадываясь об избавлении пленницы и о том, что ее тайна раскрыта.
Селина растерла руки, встала с ложа и пошла к заветному сундучку в углу кельи. Ночницы – одно из немногих вещей, что позволялось иметь монашкам.
– Щелк! Щелк! – Черные пряди падали на ложе, застеленное грубым холстом.
– Господи, прости меня грешную! – Селина бросила трофей в камин.
Тут же запахло жженым волосом.
Вампирша проснулась и увидела, что монашка стоит над нею с ножницами в руках!
– Ну что, грешница, – глаза Селины блестели, – пора петь псалмы! На было готова отмстить за все пережитые мучения.
Между женщинами завязалась драка, но теперь сила балы на стороне Селины. Конечно, Селине досталось от ногтей вампирши, и все ее хорошенькое личико было исцарапано. Это придало только злобы и сил.
Скоро Гостья лежала на кровати с заломленными за спину руками. Ее зеленая ночная рубашка была разодрана в клочья.
Вампирша продолжала вырываться, но тут в келью пришла матушка Изольда, тоже с ножницами в руках.
– А мы тут псалмы поем и беса изгоняем, – Селина прижимала ножницы к шее жертвы.
– Но мне с ней не справиться!
– Понятно! Матушка подобрала с пола ремешки и связала вампиршу.
Скоро монастырь встанет на утреннюю службу, а я так и не решила, что нам с ней делать! – Матушка Изольда взяла плеть и стала обрабатывать спину Вампирши.
Роли изменились. Баобхан-сит кричала, а матушка Изольда била и била.
«Как же хорошо она ведет себя под плеткой!»
– На, матушка передала плеть Селине, – скажи и ей несколько слов!
Дважды просить не пришлось. Теперь Селина начала бить свою мучительницу. Пленница, не переставая, кричала.
– Ради бога, дайте мне отдохнуть! Я больше не могу. – Сказала паломница.
– Бога она вспомнила! – Матушка Изольда села, потирая ушибленное колено. – Селина, продолжай!
– Нет!!!!!!!! – Кричала вампирша, когда Селина продолжала избивать спину ягодицы, потерявшие всякий привлекательно белый вид.
– Что неужели вампише бывает больно? – Спросила монашка, отбросив плеть и играясь с изуродованной попкой. – Vel maybe an Quisque palus?[263]
«Это не папины розги! Ой!» – Вампирша захлебнулась криком и лежала почти без чувств.
– Domine, miserere mei! Peccavi, Dominus![264] – Молилась матушка Изольда. – Хватит! А на кол может только инквизиция сажать! А это такие расходы монастырю…
Принеси святой воды и облей ее!
– Пощадите! – измученная вампирша, очнувшись от холодной волы, плакала как самая обычная женщина, отведавшая плетки. – У меня в ушах изумрудные серьги! Они будут приношением в обитель!
– Да? – Матушка с силой потянула измученную женщину за уши и оценила качество крупных камней превосходной огранки, и сердце ее стало смягчаться. – В конце концов, греха убийства здесь не было! И без волос она лишена своей силы… если не всей, то большей ее части! Вызвать судью – серьги уйдут в казну! Но ты дашь слово, что немедленно покинешь и наш монастырь и Англию! И пешком! Твою пони уже взял в жены нам монастырский Моррис!
– Даю!
– Ну, тогда одевайся! – матушка ловко вынула серьги из ужей измученной женщины. – Дарственную на пони тебе подпишет сестра привратница! А это тебе! Матушка дала глотнуть микстуры грешного аптекаря Авраама. До утренней молитвы, чтобы и духу твоего не было в монастыре!
Баобхан О’Сит повезло: ее взялся подвести местный крестьянин. После порки, устроенной матушкой Изольдой и Селиной она не могла сама двигаться: каждый шаг напоминал о монастырской плетке.
Итогом этой истории было искреннее раскаяние и покаяние грешной Селины.
– Ego confiteor![265] Монашка молилась, преклонив колени перед распятием. То, что не смогла сделать матушка Изольда с помощью экзорцизма – сделала вампирша. Девушка отвернулась от сил Ада и стала на путь служения добра.[266]
266
От переводчика-стилиста: Шотландский вампир, обычно замаскировывался под красивую деву и соблазнял своих жертв. Бил ли он на самом деле прекрасной девой или нет – тут мнения древних рассказчиков расходятся. Однако есть сведения, что некоторым мужчинам вампир оставлял жизнь и детей…
В волшебных знаниях Baobhan-sith обычно представлялась красивой женщиной, одетой в зеленое.